Когда на Волге для немцев все уже было кончено, наступила праздничная для режима дата – 30 января, День взятия власти. Уже отмечалось, что не найдя в себе сил выступить с традиционным обращением к народу, Гитлер поручил Геббельсу прочитать речь в берлинском «Спортпаласте» от имени фюрера. «Его речь была откровенной до предела. Несколько раз он назвал войну тотальной…» (34)
[51] (Подробнее см. главу «Работа с аудиторией»). А вскоре, 3 февраля ОКВ опубликовало специальное коммюнике, причем его обнародованию предшествовала вторая часть Пятой симфонии Бетховена и приглушенная барабанная дробь: «Сталинградское сражение завершилось. Верные своей клятве сражаться до последнего вздоха, войска 6-й армии под образцовым командованием фельдмаршала Паулюса были побеждены превосходящими силами противника и неблагоприятными для наших войск обстоятельствами» (35). Гитлер объявил четырехдневный национальный траур, на время которого закрывались все кино, театры и варьете. А уже 7 февраля 1943 года свет увидела статья Геббельса «Горький урок». Лейтмотивом в ней стала фраза «мы слишком хорошо жили, несмотря на войну». Он вспоминает, как в прошлую зиму немцы собирали теплые вещи для фронта, и добавляет: «Сегодня фронт нуждается не столько в теплой одежде, сколько в людях». Он повторяет: «В бесчисленных письмах буквально ото всех слоев нации звучит настойчивое требование перейти к тактике тотальной войны» (36).
Знаменитая речь Геббельса о «тотальной войне» многократно описана, в том числе и в этой книге, и в данной главе мы ее касаться не будем. Заметим лишь, что аналитики СД, изучив общественный резонанс, отмечали – на народ большое впечатление произвела информированность министра пропаганды и то, что он полностью в курсе настроений немецкой общественности. Рейтинг доверия к главному пропагандисту страны значительно вырос. Возросшее доверие дало ему возможность с новыми силами взяться за идеологическую обработку немецкого народа. Бомбардировки германских городов, требование безоговорочной капитуляции, отношения между западными державами и Советским Союзом – все шло в работу и являлось козырями в руках немецкой пропаганды, которыми она пользовалась весьма эффективно.
Но время продолжало безвозвратно уходить, а похвастаться нацистским пропагандистам, по большому счету, было нечем – долгожданное наступление вермахта летом 1943 года под Курском и Орлом, так называемая «Операция «Цитадель»», провалилось. Немецкие войска после десяти дней атак были вынуждены отступить. Впрочем, об этой операции широкие массы даже и не узнали (37).
Параллельно менялись представления немцев о своих самых яростных врагах – русских. В 1943 году СД передавала: немцы, сталкиваясь с работниками с востока и советскими военнопленными, с удивлением констатировали, что: «1. Русские в большинстве оказались религиозными людьми; 2. Рабочие с востока изобретательные и интеллигентные труженики, часто высказывающие техническую одаренность; 3. Лишь небольшой процент из них является неграмотными; 4. Большевизм вовсе не разрушил семью – семейные узы и твердая семейная мораль русских были очевидными; 5. Русские не подвергались у себя на родине физическому наказанию и принудительной работе» (38). Ну, насчет принудительной работы – это смотря где. А вот многие штампы нацистской пропаганды о недочеловеках явно дали трещину. Червь сомнений, похоронные марши военных сводок и грохот бомбардировок способствовали отрезвлению немецкого народа, чего нацистам допустить было никак нельзя.
25 июля 1944 года неподражаемого Геббельса фюрер назначил на должность Имперского руководителя по проведению тотальной мобилизации и министр пропаганды развил на новом посту нереально бурную деятельность. Призывались на работу все женщины до пятидесяти лет. Поездки по стране допускались только в случае самой крайней необходимости. Все приемы, выставки и публичные празднества запрещены. Почта стала доставляться адресатам только один раз в день. Количество домашней прислуги сокращалось. Мелкие газеты и издательства закрывались. Выплаты неработающим женщинам отменялись. Инвалидов войны привлекали к посильному участию в военном производстве. Прекращались занятия в школе для всех мальчиков и девочек в возрасте от четырнадцати лет, что высвобождало 80 тысяч человек для службы в частях противовоздушной обороны. Молодые актеры театра и кино направлялись в цеха по производству оружия. Вводилась шестидесятичасовая рабочая неделя. Выпуск всей журнальной периодики приостанавливался. Закрывались все театры.
Ладно, устал перечислять.
Под руководством министра пропаганды и по совместительству гауляйтера немецкой столицы берлинцы активно готовились к обороне. В частности, наполнились новой жизнью огромные башни противовоздушной обороны, стоявшие по периметру центра Берлина. Всего башен было три, и каждая из них могла предоставить убежище 30 тысячам гражданских лиц. В них имелись запасы провианта, боеприпасов, автономное электро- и водоснабжение. Там же, в залах с кондиционированным воздухом хранились сокровища 14 берлинских музеев. Громадные бетонные монстры оказались почти неразрушимы, и понадобились огромные усилия, чтобы снести их после войны. «Фёлькишер беобахтер» 7 сентября 1944 года взывала: «Ни один выросший на немецкой земле колос не должен давать пищу врагу, ни слова не должен он услыхать из немецких уст, и ни один немец не смеет протянуть ему руку помощи». И вскоре после этой программной передовицы (21.09.1944 г.) последовал приказ о «фанатизации» борьбы: «…В этой суровой борьбе за существование немецкого народа не должны щадиться даже памятники искусства и прочие культурные ценности» (39). «Фанатизм» снова приравнивался к высшей форме героизма.
Для поддержания боевого духа немецкого народа использовались не только прямолинейные призывы к фанатизму, но и более изощренные методы. По словам Фриче, Министерство пропаганды задействовало как инструмент воздействия на общественное мнение даже гороскопы.
В сфабрикованных предсказаниях говорилось о том, что препятствия, возникшие на пути, будут неизбежно сметены, предрекались грядущие неожиданные перемены и внушалась вера в благополучный исход битвы.
В общем, то, что и желает слышать обыватель в период кризисов.
В декабре 1944 года в «Рейхе» появилась утешительная статья о текущей ситуации, написанная именитым в то время литератором Шварцем ван Берком. Рассуждения его выдержаны в подчеркнуто бесстрастном тоне. Статья называлась «Может ли Германия проиграть эту войну по очкам? Держу пари – нет». Но что могло убедить в этом основную массу немцев, если с 1 января по 8 мая 1945 года (т. е. почти за четыре месяца) в тылу погибло больше немцев, чем за пять предыдущих лет войны. Очевидцы происходящего фиксируют прямо-таки апокалипсические картины: «Она рассказывает о недавнем пожаре в берлинском зоопарке, о том, как вырвавшиеся на волю тигры – будто на охоте – неслись за антилопами, одна из которых горела живьем, вся охваченная зеленым фосфорным пламенем» (40). Согласно оценкам, еще почти миллион человек стал жертвой холода, голода и мести Красной армии.
