Интересны воспоминания очевидца о некой «Северной газете»: «Помню напечатанную статью: «В Гатчине выступал выдающийся артист – певец Пичковский. Его прекрасный тенор радует зрителей». Пичковский до войны был артистом Мариинского театра. В то время он считался лучшим певцом театра. Его коронной ролью стала роль Ленского. Красивый тенор Пичковского особенно пленял женщин. «В 1941 году, когда немцы приблизились к Гатчине, за ним дважды посылали легковую машину, а он грязно выругался и заявил, что проживет неплохо и при немцах. После войны он заявился в Мариинский театр, но весь коллектив театра запротестовал, и он был отстранен. Из двух квартир, которые он имел до войны, ему дали лишь одну. Больше он нигде не выступал, и все его забыли» (18).
Активно работало в захваченных областях и местное радио. Для примера – радиопрограмма Псковского радиоузла, который выходил в эфир до 6 раз в день: последние известия, сводки германского командования и статьи из оккупационных газет; три-четыре раза в день – концерты и записи на грампластинках (19). Радио на оккупированных территориях вело активную контрпропагандистскую работу против Москвы. Так, 12 ноября 1943 года специальная передача из Берлина на русском языке была посвящена критике доклада Сталина о 26-й годовщине Октябрьской революции. В передаче брались основные положения доклада и к ним давались комментарии, выдержанные в резко антисоветском, антисталинском плане. «"Советский строй оказался не только лучшей формой организации", – говорит Сталин. Да. Да. В течение всех 5 тысяч лет нашей исторической эры мир еще не знал такой организации. Ни Египет, ни Древний Рим, ни Византия, ни Средние века, ни эпоха инквизиции – никто не знал организации, которую подарил Сталин народам Советского Союза. Предатели и провокаторы, палачи и шпионы, пытки и убийства, застенки, концентрационные лагеря, сексоты на улицах, сексоты на службе, сексоты в собственной семье, плеть и приклад, пуля и яд, деньги, пахнущие кровью, и кровь, пахнущая деньгами, – вот лучшая форма сталинского строя» (20). Или передача от 17 ноября 1943 года, в которой радио Берлина особо отмечало, что сотрудничество союзников – это «новые поставки советского пушечного мяса англо-американским пушечным королям» (21).
В работе радиостанций часто принимали участие известные в СССР люди. Среди них числились Эрнст Тоглер (один из руководителей Коммунистической партии Германии, депутат рейхстага; обвинен в поджоге Рейхстага, потом сотрудничал с нацистами) и Карл Альбрехт (в 1930-е годы возглавлял наркомат лесной промышленности СССР, был репрессирован, но бежал и сумел перебраться в Германию; опубликовал книгу «В подвалах ГПУ»). Они, и подобные им «проверенные» кадры использовались в работе таких средств массовой дезинформации, как радиостанция «Старая гвардия Ленина». Она вела свои передачи, используя в качестве маскировки свою якобы принадлежность к старым большевистским кадрам, недоистребленным Сталиным.
Национальное радиовещание также не оставалось в стороне от внимания нацистских агитаторов, в чем им охотно помогали местные журналисты. Впрочем, помогают и до сих пор. 28 октября 1943 года на волнах львовской радиостанции украинские националисты вопрошали: «Так куда же стремится «рать-освободительница», где снова хочет топтать украинскую землю сапог красной Москвы, куда снова хотят попасть большевистские вшивые «освободители» с портретом Сталина вместо православной иконы, с энкаведистами, как учителями советской правды и освободителями нас от бренной жизни, мастерами по отправке на тот свет после пыток и мук людей?! В этом энтузиазме раскрывается нутро прожорливого Иосифа Виссарионовича и его прихлебателей. Они хотят захватить всю украинскую землю в свои руки и завести на ней на свой советский лад сеть памятников-могил» (22).
Упоминание НКВД вовсе не случайно. Репрессии тридцатых годов дали нацистам серьезный довод в психологической войне. Советский подпольщик К.Ю. Мэттэ вспоминал: «Фашистская агитация делала очень большой упор на то, что в СССР нет почти ни одной семьи, в которой бы кто-либо из родных или родственников не был осужден или не преследовался бы органами НКВД. Это оказалось одним из самых выигрышных козырей в руках фашистов, так как почти все население соглашалось с этим, хотя впоследствии и говорило, что… немцы своими зверскими расправами, небывалыми в истории человечества, оставили большевиков далеко позади» (23).
Тема репрессий тщательно смаковалась и в контексте антисемитской пропаганды. По сути дела, ставился знак равенства между сталинскими палачами и евреями. «Линия нашей пропаганды вполне ясна: мы должны по-прежнему разоблачать совместную работу большевизма и плутократии, выставляя все более и более еврейский характер этого фронта» (Геббельс). (24) И, выполняя указания своего шефа, нацисты всемерно разжигали в Советском Союзе антисемитизм, используя все средства, включая радиовещание. «Защищайте свободу русского народа и помогайте нашей родине выполнять дело Сталина, Кагановича, Берии», – язвительно говорилось в радиопередаче, комментировавшей призывы ЦК ВКП(б) к годовщине Октябрьской революции: «Вот это лозунг, так лозунг! Требуйте от русских людей, чтобы, не жалея своей крови и жизни, они защищали родину от врагов русского народа… То, что тут говорится о победе, это жидовская фирма, это нигде не виданная кабала и тюрьма подлинной родины и русского народа. И приходится дольше истошно звать на помощь братьев-славян, забывая, что кому-кому, а Сталину и Кагановичу славяне не братья» (25).
Уже 9 июня 1941 года немцы издали на русском языке бессмертный бестселлер антисемитской литературы – «Протоколы сионских мудрецов». Этот памфлет, выдаваемый за подлинный план всемирного еврейского заговора, открывался цитатой из «Майн Кампф», где утверждалось, что ««Протоколы» – очень нужная и актуальная книга. «Протоколы сионских мудрецов», столь ненавистные евреям, несравненным образом показывают, насколько все существование этого народа построено на непрерывной лжи. То, что многие евреи, может быть, делают бессознательно, здесь излагается с полным сознанием…
Кто просмотрит исторические события последних 100 лет в свете этой книги, тому сразу станет понятно, почему еврейская пресса подняла такой гвалт. Ибо в день, когда эта книга станет достоянием народов, еврейская опасность может считаться преодоленной» (26).
Вслед за изречениями Гитлера шли антисемитские высказывания Вольтера и Гёте, Гюго и Наполеона. Вольтер, например, утверждал: «Эта маленькая нация не скрывает своей непримиримой ненависти ко всем остальным народам. Ее представители всегда жадны к чужому добру, подлы при неудаче и наглы при удаче». Здесь же, в обоснование «окончательного решения еврейского вопроса», цитировалась статья «Еврейский вопрос» из «Дневника писателя за 1877 год» Ф.М. Достоевского: «Что если бы не евреев было в России три миллиона, а русских, и евреев было бы 160 миллионов? Ну, во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Дали бы они им сравняться с собою в правах? Дали бы им молиться среди них свободно? Не обратили бы их прямо в рабов? Хуже того, не содрали бы кожу совсем, не избили бы дотла, до окончательного истребления, как делывали с чужими народами в старину?» Исследователь Б. Соколов отмечает, что в оригинале у Достоевского написано «80 миллионов», не 160. Но численность населения страны нацистские агитаторы сознательно увеличили вдвое – для придания цитате большей актуальности (27).
