17 апреля 1939 года из германского Министерства иностранных дел ушла циркулярная телеграмма во все перечисленные Рузвельтом страны, кроме Польши, Англии, Франции и России. В телеграмме содержалось два вопроса: считают ли в этих странах, что Германия каким-то образом им угрожает? Уполномочивали ли они Рузвельта выступить с таким обращением? К 22 апреля Министерство иностранных дел уже могло доложить фюреру: большинство запрошенных стран, среди них Югославия, Бельгия, Дания, Норвегия, Голландия и Люксембург, ответили на оба вопроса отрицательно (1).
Гитлер немедленно использовал полученные от европейских государств ответы, чтобы, выступая в рейхстаге, публично высмеять Рузвельта. «…Гитлер очень медленно зачитал список стран, причем с каждым словом смех в зале нарастал. Никто не заметил, что Гитлер опустил Польшу: «Правда, от некоторых государств, перечисленных в списке, я не мог получить ответа на свои вопросы, потому что они, как, например, Сирия, не являются свободными, а оккупированы и, следовательно, лишены прав армиями демократических государств…» И далее апофеоз: «Я клятвенно заявляю, что любые бытующие сейчас утверждения, так или иначе связанные с нападением Германии на Америку, являются чудовищной ложью. Я уже не говорю о том, что такие утверждения могут быть плодом больного воображения, если взглянуть на них с военной точки зрения» (2).
Рейхстаг сотрясался от хохота, в то время как Гитлер сохранял серьезное выражение на лице. «Мистер Рузвельт, очевидно, избегает упоминать такой факт, как оккупация Палестины, но не германскими, а английскими войсками». И далее, в том же саркастическом духе Гитлер мастерски изливал свою иронию и размазывал довольно лицемерную американскую инициативу: «Америка отстаивает способ решения спорных вопросов совещаниями? – вопрошал фюрер. – Но разве не она первая уклонилась от членства в Лиге Наций?..» «Думаю, его ответ был довольно ловким, он был рассчитан на то, чтобы сыграть на симпатиях миротворцев и противников «нового курса» в Америке и таких же миротворцев в Великобритании и Франции», – констатирует очевидец (3).
Но, повторимся, Гитлер в своем перечислении государств, на которые не планирует нападать Германия, незаметно пропустил Польшу. Тем самым, фюрер германского народа дал понять заинтересованным сторонам – он не исключает боевых действий на востоке. И действительно, битва с поляками очень скоро из психологической перетекла в стадию военную. Следовательно, задачи, стоявшие перед пропагандой Третьего рейха, перешли из области мирной популяризации достижений нацистского режима и обеления его на международной арене к вполне практической плоскости деморализации противника, поддержания благожелательного отношения не втянутых в конфликт стран, нейтрализации попыток врага разложить изнутри германскую армию и общество. Кроме того, по мнению одного из приближенных Геббельса Рудольфа Зульцмана, опытные пропагандисты всегда должны учитывать в своей работе, что существует большая разница между пропагандой, имеющей целью поднять моральный дух собственного народа, и пропагандой, которая видит свою задачу в ослаблении воли противника к сопротивлению.
Напомню, что Министерство пропаганды организовало полуофициальное телеграфное агентство «Транс-оушн» для распространения пронемецких новостей, а германские агенты, имея в своем распоряжении ряд подготовленных статей, должны были добиваться их публикации в местных СМИ. Антифашистски настроенным журналистам, в свою очередь, агенты подбрасывали лживые сообщения, позволявшие службам Третьего рейха убедительно и эффектно их опровергать.
Например, созданное для достижения подобных целей Бюро соратника Геббельса Шварц ван Берка умело вводило журналистов в заблуждение, подсовывая им очерки о якобы действительных событиях. Классической стала история публикации рассказа о парашютисте, приземлившемся во время десантной операции немцев на Крите. Написанный в манере Хемингуэя и опубликованный в широко известном американском журнале, очерк имел громадный успех. На самом деле якобы документальное повествование было состряпано в названном бюро. Другим распространителем фальшивок стало загадочное Агентство зарубежной прессы Бемера, которое специализировалось на изобретении ложных слухов.
С началом боевых действий Министерство пропаганды сразу же перешло на круглосуточный режим работы, всем сотрудникам предлагалось проводить двадцать четыре часа на рабочем месте, после чего им предоставлялись сутки отдыха. Те, кто оставался на ночь в стенах министерства могли воспользоваться раскладными армейскими кроватями и одеялами. Геббельс даже издал приказ, запрещавший его сотрудникам записываться в добровольцы.
Битва геббельсовской пропаганды шла одновременно на многих полях: в Цюрихе, Берне и Базеле, в Стокгольме, в Анкаре, в Будапеште, в Лиссабоне и в Мадриде, в Вашингтоне. Она велась любыми доступными средствами, начиная с подкупа и угроз и кончая распространением ложных слухов и демонстрацией кинофильмов о непобедимости вермахта. Существовали целые организации, такие, как Институт по изучению Центральной Европы, занимавшиеся распространением пропагандистской продукции, для примера, в дружественной Румынии. «С кинокомпанией в Тимишоаре, обслуживающей около трехсот кинотеатров, удалось заключить соглашение, дающее институту возможность бесплатно демонстрировать в Румынии на обычных киносеансах поставляемые нами короткометражные фильмы» (4).
Поддерживалась и интенсивная связь с соотечественниками за рубежом, скажем, немецкие представительства в Латвии получили четкие инструкции – планомерно «информировать всех имперских немцев, проживающих в Латвии, о жизни в Третьей империи, об общей экономической и политической обстановке, о жизни и борьбе наших нынешних руководящих государственных деятелей» (5). Для достижения пропагандистских целей и создания благоприятного имиджа страны широко использовалась статистика, отражавшая рост промышленности и народного благосостояния в Германии. Наиболее активно эта работа велась на территории Швейцарии и Соединенных Штатов.
Не отставало в аналогичной деятельности и Министерство иностранных дел Германии. Уже 13 декабря 1939 года вышла в свет «Белая книга» Риббентропа под названием «Документы о причинах войны», изданная сразу на нескольких языках. На что союзники ответили опубликованием своих подборок документов. «Мне, как профессиональному дипломату, доставляло особое удовольствие взять в руки официальные публикации трех правительств – германскую «Белую книгу», британскую «Голубую книгу» и французскую «Желтую книгу». Все они появились после начала войны и отодвинули другие, позволив сравнивать разные тексты» (6).
Разоблачение вражеской пропаганды становилось предметом политических занятий в немецких школах, а редакции газет и журналов были буквально завалены соответствующими материалами. Между тем, среди тех, кто вдохновлял пропаганду западных союзников, не нашлось ни одного человека, кто бы сам отчетливо понимал, зачем и почему они сражаются с Германией. Этот промах стал отправной точкой для пропагандистской кампании Геббельса. Неприятелю на все лады задавали один и тот же вопрос: «Какого черта вы ввязались в дурацкую войну?» (7)
Немецкая пропаганда, стремясь разделить западных союзников, всячески подчеркивала, что конфликт спровоцировала Англия, а немцам и французам делить нечего. «Германские войска обращаются по радио к французским солдатам, стоящим на границе: «Мы не будем стрелять, если вы не будете»…Транспарант с аналогичным содержанием свисает с аэростата» (8). «Вчера в саарской деревушке Оттвейлер немцы похоронили со всеми воинскими почестями лейтенанта французской армии Луи Поля Дешанеля. Его отец был президентом Франции. Офицер погиб, ведя свое подразделение на Западный вал. Немецкий военный оркестр исполнил на его погребении «Марсельезу». Немцы сняли церемонию на пленку и будут использовать эту кинохронику в военных целях, чтобы показать французам, что они ничего не имеют против Франции» (9).
