Уже в 1934 году Германия имела самое большое количество радиоприемников на душу населения, к началу войны ими располагали 70 % немецких семей. По их числу этих устройств Германия занимала первое место в Европе, и только в США их насчитывалось больше. Один из ближайших сотрудников Геббельса Ойген Хадамоский (Евген Адамовски в другом написании) имел полное основание сказать: «Сегодня впервые в истории радио превратилось в средство, способное ежедневно и ежечасно оказывать формирующее влияние на многомиллионные народы» (33).
В 1939 году нацисты вещали через 15 радиостанций, их передачи принимали 11 миллионов радиоприемников, причем каждый владелец приемника был обязан платить две марки в месяц за лицензию. Позывными берлинского радио они сделали популярную мелодию «И верность и честность храни до конца!» Поначалу программы формировались в основном из речей и бравурной музыки, прерывавшиеся редкими выпусками новостей, а партийные мероприятия освещались подробнейшим образом. Непрерывно транслировались политизированные передачи, план которых утверждался лично Геббельсом. Но, безусловно, бесконечные лекции о нацистском мировоззрении и расовой теории ровным счетом никого не интересовали. Заскучавшие радиослушатели начали испытывать тоску по радиовещанию времен Веймарской республики.
Хорошо информированный о настроениях граждан Геббельс предпринял очередной маневр. Однажды он сказал: «Господа, важны не слушатели, важен Слушатель с большой буквы. Вы должны готовить свои программы не для тайного государственного советника, а для лесоруба из Бад-Айблинга» (34). С тех пор «лесоруб из Бад-Айблинга» (маленького городка к востоку от Мюнхена) стал легендарной фигурой. «Неужели вы всерьез считаете, что ваш лепет может заинтересовать лесоруба из Бад-Айблинга?» – саркастично спрашивал министр пропаганды своих подчиненных, когда какая-либо программа вызвала его недовольство. По дороге Геббельс всегда слушал радио, а потом спрашивал своего шофера, что тот думает о той или иной передаче. Водитель отвечал откровенно – как правило, передачи ему не нравились.
После нескольких месяцев тяжеловесной пропаганды Геббельс решил ослабить идеологический нажим и придать национальному радио более развлекательный характер. «Мы не собираемся использовать радио только в наших партийных целях. Мы хотим места для развлечений, народного искусства, игр, шуток и музыки. Но все должно быть связано с сегодняшним днем. Все должно включать тему нашей великой реконструктивной работы, или, хотя бы, не стоять у нее на пути. Более всего необходимо четко централизовать всю деятельность радио, поставить духовные задачи впереди технических, ввести принцип личного руководства, обеспечить ясное мировоззрение и представить его гибкими способами» (35).
Еще осенью 1934 года Геббельс своим указом постановил, что после сильнейшего эмоционального воздействия, которое слушатели получили после партийного съезда в Нюрнберге, радио в течение нескольких недель должно передавать легкую музыку. На коротких волнах вновь появились радиотрансляции оперных спектаклей из Берлина, Дрездена и Мюнхена, передавались симфонические концерты из Лейпцига. Популярная музыка, выпуски новостей, радиопостановки, литературные чтения, советы покупателям, домохозяйкам, молодежи и фермерам снова оказались на первом месте. Стараясь не отставать от старших товарищей, нацистские радиостанции в провинции также выпускали собственные радиопередачи с местной тематикой и броскими музыкальными заставками. В этот поток общенациональной и местной продукции искусно вплеталась нацистская пропаганда. Каковы же были способы геббельсовской пропаганды на радио?
Да те же, что используются и сегодня: официальные сообщения, в которых выгодные сведения излагались подробно, а невыгодные – бегло; сенсационные передачи, в которых внимание сосредотачивается на одной важной в пропагандистском отношении теме или событии; выступления известных комментаторов с официальными материалами и выступления комментаторов под псевдонимами. Последние делали вид, что их точка зрения отличалась от правительственной. Особым образом обставлялись спичи вождя нации. Перед выступлением Гитлера по радио на территории всей Германии, привлекая внимание заинтригованной аудитории, звучали сирены. Ради счастья услышать голос фюрера, немцы собирались вместе у домашних радиоприемников, громкоговорителей на фабриках, в конторах и общественных местах.
Отмечались в эфире не только речи лидера, но и его дни рождения – эксклюзивной праздничной радиопрограммой. Например, подобной, составленной германским радио на 50-летие фюрера: 16.20 – выступление оркестра; 17.00 – «Борьба за народ»; 17.30 – классические оперетты; 18.20 – всегерманская присяга членов гитлерюгенда Гитлеру; 18.30 – струнный квартет Моцарта; «Хорст Вессель», радиопостановка; 21.00 – филармонический концерт (36). Не очень, конечно, танцевально, а что вы хотели в день рождения вождя?
Но все это информация, как говорится, для внутригерманского пользования. Не удовлетворяясь территорией рейха, Геббельс осуществлял информационную экспансию и за пределы Германии. Уже в 1933 году началось вещание на США, в 1934 – на Южную Африку, Южную Америку и Дальний Восток, в 1935 – на Ближний Восток и Центральную Америку. После прихода к власти ежедневный объем вещания на зарубежные страны составлял от силы 1 час 45 минут. Годом позже он увеличился до 21 часа 15 минут. В 1935 году – до 22 часов 45 минут, в 1936-м – до 43 часов 35 минут, а 1937-м – его станции вещали в сумме 47 часов в день (37). Во время войны двести сорок различных программ вели трансляцию на тридцати одном языке, что вместе означало 87 часов эфира ежедневно.
Технические возможности для распространения необходимой ему информации у Геббельса имелись самые отменные. В Цезене базировалось 12 коротковолновых станций мощностью по 100 000 киловатт. Для сравнения – Англия в то время располагала 16 станциями, но всего по 50 000 киловатт. Соответственно в Италии их было 4, в СССР – 6, в США – 11, а в Японии и Франции – по 3 (38).
Конечно, вся эта пропагандистская мощь активно использовалась во внешнеполитических целях. Как справедливо отмечал Отто Штрассер: «Нет другого столь эффективного средства, которое могло бы деморализовать противника и дать возможность слову правды быть услышанным во вражеской стране» (39). Передачи немецких радиостанций всемерно пробуждали дух непокорности у немецкого национального меньшинства (например, в той же Польше). Чему способствовали как внешнеполитические успехи, одержанные Гитлером в 1938 году, так и усиление репрессий со стороны поляков. Впрочем, угнетать немцев полякам оставалось недолго. Дневники Ширера запечатлели трагическую радиохронику конца лета 1939 года: «Все произошло в понедельник (21 августа) в двадцать три часа. Германское радио неожиданно прекратило вещание в середине музыкальной программы, и диктор объявил, что Германия и Россия решили заключить пакт о ненападении» (40). (31 августа) «В двадцать один час радио прекратило обычную программу и передало условия германских «предложений» Польше. В частности:
1. Возвратить Данциг Германии;
2. Провести референдум, кому будет принадлежать Данцигский коридор;
3. Осуществить обмен национальными меньшинствами;
