4. Гдыня остается польской, даже если результаты референдума будут в пользу Германии. В официальном заявлении Германии содержалась жалоба на то, что поляки даже не приехали в Берлин, чтобы обговорить их. Понятно, что у них на это не было времени» (41).
«Сегодня Германская радиовещательная корпорация вела свой первый репортаж с фронта, и он показался достаточно достоверным» (42).
«Через громкоговорители (а они имеются повсюду, даже в кронах деревьев) объявляют, что Германия вот уже час как находится в состоянии войны с Великобританией и Францией». (43)
Во время войны немецкое радиовещание наполнилось новым содержанием. Начиная с 5 час. 30 мин. утра и до полуночи, радиослушатель прослушивал девять передач последних известий. Главная из них начиналась в 20 часов и продолжалась нередко до 20 минут. Практиковались также регулярные обзоры радиокомментаторов сухопутных сил, ВМФ, авиации.
В нацистском справочнике для работников радио существовало слово «Hoerfang» – слуховой захват. Это означало, что радиокомментатор должен уже во второй или третьей фразе смешать факт и мнение, и выдать одно за другое – в духе «национально-социалистического народного просвещения» (44). Данный стиль подачи информации связан с особенностями временного объема памяти человека: целостное сообщение должно укладываться в промежуток от 4 до 10 секунд. Чтобы воспринять рассуждение, которое не умещается в 8-10 секунд, человек уже должен делать особое усилие, и мало кто пожелает его сделать. Поэтому и сегодня квалифицированные редакторы передач доводят текст до примитива – их проще воспринимать на слух. Иначе сообщение будет отброшено памятью.
Кроме того, не теряет своей пропагандистской привлекательности еще одно изобретение гитлеровцев. Еще во время войны (в 1943 г.) американские авторы Сингтон и Вэйденфилд отметили: «Намеренная попытка создать в представлении иностранной аудитории атмосферу непринужденной веселости и компанейского духа в студиях была предпринята немцами в надежде вызвать у слушателей стран, еще не вовлеченных в конфликт, любовь к немецким программам и дикторам. Одной из таких уловок был комичный обмен репликами дикторов в студии. Диктор, допустив какой-нибудь промах, шутливо говорил что-нибудь по этому поводу своему коллеге. В другой раз можно было слышать, как диктор звонил по телефону технику с просьбой посоветовать, как стереть плохую запись… А наиболее исключительный пример этой техники создания атмосферы сердечности был продемонстрирован, пожалуй, тогда, когда диктор извинился перед радиослушателями, что прервется на минутку, чтобы закрыть окно, потому что там где-то собака лает» (45).
Специальные радиосообщения могли прервать любую передачу. Сначала шло короткое обращение к слушателям: «Внимание! Внимание! Прослушайте специальное сообщение службы радиовещания!» Затем раздавался гром фанфар. Звучал целый оркестр из ста фанфаристов (как мы помним, с пластинки), и в целом получалось впечатляющее представление. Мощные позывные заставляли прислушиваться даже тех, кто не проявлял к лопотанию приемника никакого интереса и кто полностью отвергал всякую пропаганду. «Программа прерывается, звучат фанфары, потом зачитывают коммюнике, а после этого хор исполняет хит сезона: «Мы идем вперед на Англию». В случае больших побед дополнительно звучат два национальных гимна» (46). На особо важные сообщения фанфар вообще не жалели: «Париж пал. Мы узнали эти новости по радио в час дня, перед этим четверть часа трубили фанфары, призывая правоверных слушать последние известия» (47).
Мелодии позывных варьировались в зависимости от страны, над которой брали верх германские войска – над Францией, над Англией в морской войне, позже над Советским Союзом. В последнем случае использовались «Русские фанфары» или «Победные фанфары» из прелюдий Ференца Листа – на радио эта мелодия сразу ассоциировалась у немцев с Восточным фронтом. Сами сводки с Восточного фронта 7 июля 1941 года Геббельс приказал подавать «ухарски и дерзко». Таким образом он стремился успокоить народ, встревоженный перспективой длительной войны с огромной Россией.
Другим способом достигнуть успокоительного эффекта служило опосредованное прославление мощи, а значит, непобедимости Третьего рейха. «Я услышал на фабрике по радио несколько фраз из трансляции какого-то митинга, проходившего в берлинском «Спортпаласте». В начале было сказано: «Великий митинг транслируется всеми радиостанциями рейха и Германии, к трансляции подключились радиостанции протектората (Чехии и Моравии), а также Голландии, Франции, Греции, Сербии, стран-союзниц Италии, Венгрии и Румынии…» Перечисление продолжается довольно долго. Тем самым, несомненно, оказывалось суперлативное воздействие на фантазию публики, подобное воздействию газетной шапки: «Мир слушает вместе с нами», ибо здесь перелистывались страницы перекроенного на нацистский лад атласа мира» (48).
Кроме выпусков новостей и военных обозрений большим успехом у слушателей пользовались «Фронтовые репортажи» репортеров Министерства пропаганды с передовой линии фронта, с подводных лодок и бомбардировщиков, находящихся в момент передачи над территорией противника. Подобные материалы ловко увязывались дикторским текстом, часто использовали натуральные шумы (взрывы, команды, лязг военной техники) и производили очень сильный эффект. Этим приемом не брезговали и корифеи. Так, в полночь 24 июня 1940 года гости Гитлера слушали речь Геббельса по радио, в начале и конце которой передавались записанные на пленку звуки сражения, которые радиослушатели принимали за передачу с фронта. В действительности же шум боя был инсценирован в берлинской радиостудии.
Затем появилось «Зеркало времени» – программа, рассказывавшая в той же документальной манере о событиях, не связанных с войной. Но самым успешным нововведением оказались редакционные статьи Геббельса в «Рейхе», которые передавались по радио вечером каждой пятницы. Новый стиль Геббельса, мягкий и успокаивающий, соответствовал настроениям немцев в условиях затянувшейся битвы. Тем же целям служил и изменившийся музыкальный репертуар – обилие развлекательной музыки и джаза (см. главу «Искусство»). Кроме того, радиовещание выполняло и вполне прикладные функции – незадолго до налетов авиации союзников оно пунктуально извещало население Германии о направлении и скорости полета бомбардировщиков противника, что было жизненно важно в самом буквальном смысле слова, и также заставляло аудиторию следить за радиопрограммой.
Нацистская радиопропаганда подарила миру и своих звезд журналистики, приобретших мировую известность, таких как Ганс Фриче. Он стал самым популярным комментатором Третьего рейха. Его четкий гортанный голос (как считалось, похожий на голос Геббельса) и тщательно подобранные аргументы привлекали внимание немцев, которым поднадоели заурядные нацистские ораторы. Обычно принципом военной пропаганды является наступательный дух и стремление никогда не ссылаться на сообщения и аргументы противника, потому что аудитории, таким образом, лишний раз становятся понятны доводы врага, однако Фриче предложил совершенно другой метод. Он постоянно цитировал, иногда правильно, иногда тенденциозно, сообщения радио и прессы противника, пытаясь одновременно апеллировать к государственным и общественным деятелям противной стороны.
