После начала войны лагеря гитлерюгенда начали еще и выполнять чисто прикладную функцию, служа местом эвакуации для детей Германии. Причем, по свидетельству современника «гигиенические условия в лагерях были настолько хороши, что, например, противотифозные прививки были совершенно излишни» (21). В целом, за здоровьем членов гитлерюгенда постоянно следили 4000 врачей, 800 стоматологов, 500 аптекарей и 75000 санитаров и санитарок. А питание в лагерях отдыха было сбалансировано согласно последним достижениям науки (22).
Особое внимание уделялось антицерковному воспитанию в рядах гитлерюгенда. «Нацисты не признают никакого Бога, кроме Гитлера. Не уйдут ли наши дети от нас маршевым шагом в поисках новых богов?» – вопрошал, обращаясь к согражданам-американцам, в своих радиообращениях к нации встревоженный президент Рузвельт (23). И ответом ему неслась по германским просторам задорная маршевая песня гитлерюгенда: «Мы – бодрая «Гитлеровская молодежь», и христианские добродетели нам не нужны, потому что наш великий вождь Адольф Гитлер всегда за нас представительствует. Никакой зловредный поп не в силах помешать нам чувствовать себя детьми Гитлера. Мы идем не за Христом, а за Хорстом Весселем; долой кадило и святую водичку!» (24)
Не могу удержаться, и привожу еще один образчик песенного творчества, передающего дух эпохи (сборник школьных песен немецкой молодежи «Товарищ-песня», изданный Имперским управлением национал-социалистического союза учителей», 1934 г.):
«Трясутся трухлявые кости
Земли перед красной войной.
Мы переломили страх,
Для нас это была большая победа.
Мы будем маршировать и дальше,
Когда все будет разбито вдребезги,
Ведь сегодня нам принадлежит Германия,
А завтра – весь мир» (25).
После изучения всего пласта нацистской пропаганды, лично я не нахожу ничего удивительного в том факте, что немецкие дети делали своим родителям замечания, если те вдруг не здоровались с ними гитлеровским приветствием.
Конечно, молодые люди более подвержены подражанию и с годами это проходит. Но в том-то и секрет нацистской пропагандистской машины, что она ни на секунду не забывала о своих питомцах – во время учебы, досуга, работы, любви, оказывая на них беспрерывное и часто непрямое воздействие, формируя стереотипы поведения и моральные установки.
В какой-то степени подобная работа ведется заинтересованными силами и сегодня – через электронные СМИ, Интернет и т. п., но все же такого массового и планомерного характера, как в нацистской Германии, она, слава Богу, не достигла. Пока, во всяком случае.
«Современное общество стало создавать важнейший для будущего господства класса собственников механизм – школу нового типа. Эта школа с первого класса делила поток учеников на два «коридора» – одни воспитывались и обучались так, чтобы быть способными к манипуляции чужим сознанием, а другие (большинство) – чтобы быть готовыми легко поддаваться манипуляции», – обращает наше внимание социолог Сергей Кара-Мурза на одну из главных проблем современности (26).
Наглядной иллюстрацией его тезиса служит образовательная система Третьего рейха. При нацистах преподавание в базовых школах строилось по упрощенной схеме: упор делался на изучение предметов технического цикла, гуманитарный цикл сильно сокращался, а иностранные языки не преподавались вовсе.
После четырех лет обучения в общей «Народной школе» происходил отбор наиболее перспективных учеников, обладавших необходимыми признаками арийской расы и проявивших определенные успехи в учебе, для Национально-политических воспитательных учреждений («Наполас»). Их задачей являлось воспитание партийной элиты среднего уровня – для тех, кто мог представлять интересы партии в народе: на фабриках и заводах, в армии и т. п. На время обучения в «Наполас» ученики («юнгманы») получали приемных родителей, что должно было усилить чувство связи с различными социальными слоями, при этом социальное происхождение детей не играло вообще никакой роли. Такие вещи как форменная одежда, приобреталась на деньги СС.
В первой половине дня в «Наполас» шли занятия по предметам с интеллектуальной нагрузкой, затем – по эстетическому воспитанию, и, наконец, спортивные занятия. Таким образом, дети, постоянно перемещаясь по зданию, не находились долгое время в одной аудитории. Оригинальной идеей нужно признать также ремесленные занятия. В частности, ученики подробно изучали все, что связано со строительством, начиная с характеристик материалов, их применения и заканчивая культурно-историческим рассмотрением отдельных памятников архитектуры.
В предпоследний год обучения, когда «юнгманы» считались уже достаточно воспитанными в духе национал-социализма, они могли получить на руки произведения политических противников национал-социализма – сионистов, большевиков, либералов, католических авторов или «монархистов-реакционеров». Разумеется, не ради собственного удовольствия – по их прочтении «юнгманы» должны были выискивать пути и средства опровержения прочитанного. К примеру: «В Германии царит диктатура и тирания! Германия готовится к войне! Немецкая культура раздавлена! Что вы можете ответить на эти провокационные обвинения заграницы?» (27)
Кроме национально-политических воспитательных заведений существовали и особые школы Адольфа Гитлера. Основная разница состояла в том, что выпускники «Наполас» могли выбирать для себя в дальнейшем любую профессию, в то время как ученики школ Адольфа Гитлера готовились исключительно к партийной работе. Все обеспечение этих школ, от учебных материалов и униформы до карманных денег, выдававшихся учащимся, брала на себя партия.
В учебном процессе 15 часов в неделю отводилось занятиям спортом, 22 часа – другим предметам. Среди физических упражнений особенно приветствовались боевые виды спорта – бокс, борьба, фехтование и т. д. Математика, естествознание и прочее преподавались в виде «основ». Больше, чем в обычных школах, уделялось внимание идеологическим предметам и пропаганде: расовое учение, история национал-социалистического движения, биография вождя. Особо в этих специфических учебных заведениях практиковалось изучение иностранных языков – НСДАП готовила функционеров для управления новыми территориями.
Американский корреспондент Говард К. Смит, работавший на радиостанцию Си-би-эс и газету «Нью-Йорк таймс», едко заметил о выпускниках школ Адольфа Гитлера: «Они покидают школу, будучи технически грамотными, сильными, чистоплотными и развитыми физически молодыми людьми, но в плане обладания моральными ценностями их развитие едва ли превосходит развитие орангутанга. Высшая цель, к которой они стремятся, – это героическая смерть» (28). Но, собственно, такой результат и был необходим режиму.
По завершении обязательного школьного образования, всем молодым людям, следовало пройти обязательное трехлетнее обучение в профессионально-техническом училище или техникуме. Данное правило не касалось тех, кто шел служить в вооруженные силы, имперскую службу труда, поступал в университет или «Орденский замок» («Орденсбург»).
«Орденские замки» представляли собой учебные заведения, рассчитанные на лучших учеников школ Адольфа Гитлера. Главными направлениями образования в «Замках» стали расовополитическое, геополитическое и историко-политическое. Кроме того, проводилось спортивное воспитание и обучение верховой езде. Руководитель «Трудового фронта» Роберт Лей считал, что молодые нацистские лидеры должны обучаться верховой езде, поскольку она дает «почувствовать, что ты полностью способен подчинить себе живое существо» (29).
