Политический символизм спортивных побед придумали не сегодня. Еще в тридцатые годы среди европейских альпинистов развернулось соперничество, особенно желанной целью считалась гора Эйгер в Швейцарии. Когда в 1938 году вершина Эйгер покорилась немецкому альпинисту Хекмайру и его трем спутникам, лучшего подарка нацистской пропаганде нельзя и придумать. Альпинисты совершили не просто поражающий воображение подвиг – два немца и два австрийца сотворили его буквально за считанные месяцы до аншлюса. Ничто не могло в большей степени символизировать непобедимость союза двух братских народов, зримое подтверждение пророчества Гитлера. В официальной книге, посвященной восхождению, была помещена фотография всех четверых героев вместе с фюрером и под заголовком: «Самая великая из всех наград» (12).
Но, безусловно, наиболее значительной пропагандистской акцией Третьего рейха, связанной со спортом, стала Олимпиада 1936 года в Берлине. Само решение о том, что в 1936 году столицей Игр станет Берлин, принято на Олимпийском конгрессе в Барселоне в 1931 году (т. е. еще в период Веймарской республики). А вызывавшая мало симпатий за рубежом репрессивная политика гитлеровской Германии вообще поставила под сомнение целесообразность проведение Игр в Берлине. В 1936 году недоброжелатели нацистского режима попытались даже организовать альтернативную «Народную олимпиаду» в испанской Барселоне, но ее проведению помешала «вовремя» вспыхнувшая в Испании гражданская война.
Генеральной репетицией летней Олимпиады в Германии стали зимние Олимпийские игры, которые состоялись на полгода раньше в местечке Гармиш-Партенкирхен, что в Баварских Альпах. Очевидец состязаний, американский журналист Уильям Ширер отмечал: «Нацисты проделали великолепную пропагандистскую работу. Они произвели огромное впечатление на иностранных гостей тем, с каким размахом и как гладко провели эти игры, а также понравились своими хорошими манерами, которые нам, приехавшим из Берлина, показались наигранными» (13).
Но то оказалось лишь прелюдия. Пользуясь тем, что на несколько месяцев Германия очутилась в фокусе внимания мировой прессы, нацисты прилагали титанические усилия для создания за рубежом положительного образа миролюбивой и цветущей страны. С целью привлечения туристов летом 1936 года Германия объявила о невиданных (до 60 %) скидках на железнодорожные билеты, а сам год по всему рейху объявлен Международным фестивальным годом. Молодежь толпой хлынула в Германию, горя желанием увидеть происходящую там «великую социальную революцию», – Олимпиада служила лишь приманкой.
Немецким газетам на период Олимпиады запретили печатать рассказы и статьи антисемитского содержания, а жителям Берлина приказано с 30 июня по 1 сентября не говорить ничего плохого о евреях. Надписи со словами «Евреи нежелательны» потихоньку убрали, власти приостановили действие законов против гомосексуалистов и гонения на христианские конфессии, и страна приобрела вполне респектабельный облик. Накануне Олимпиады даже негров перестали поносить как «неполноценных», напротив, их стали называть «феноменом из феноменов, которые должны стартовать в собственном классе» (14).
«Нацисты из кожи вон лезут, чтобы произвести благоприятное впечатление на иностранных гостей. Они построили потрясающий спортивный комплекс со стадионом на сто тысяч мест, плавательный бассейн на десять тысяч зрителей и так далее» (15). Впрочем, затраты, включая строительство олимпийского стадиона, довольно быстро окупились. Это грандиозное сооружение обошлось стране в 77 миллионов марок, а всего за несколько дней спортивного праздника рейхсбанк получил доход в иностранной валюте, эквивалентный 500 миллионам марок (16).
1 августа 1936 года под торжественный звон олимпийского колокола в окружении королей, принцев, министров и многочисленных почетных гостей Гитлер открыл Олимпийские игры. На церемонии открытия присутствовало около 110 тысяч человек. Когда бывший чемпион-марафонец из Греции Спиридон Луис передал фюреру оливковую ветвь как «символ любви и мира», хор запел созданный Рихардом Вагнером гимн, а в небо были выпущены 20 тысяч почтовых голубей, символизировавших стремление народов к мирной жизни. Все это время над стадионом кружил один из символов нацистской Германии дирижабль «Гинденбург» длиной почти 304 метра с гигантским олимпийским флагом на буксире.
В первый же день ликующая немецкая публика приветствовала Ганса Вельке, завоевавшего первую золотую медаль в толкании ядра и ставшего первым в истории немцем, получившим олимпийскую награду в легкой атлетике
[45].
Ни одна предшествующая Олимпиада не была так великолепно организована, как игры в гитлеровском Берлине. Многие олимпийские ритуалы, которые до сих пор используются в Олимпийских играх, придуманы Министерством пропаганды нацистской Германии – олимпийский огонь, факельная эстафета, строительство олимпийской деревни, торжественное открытие и закрытие Олимпиады, создание условий для нормальной работы СМИ. Неудивительно, что и отзывы иностранных журналистов оказались восторженными.
Немецкая радиовещательная корпорация обеспечила возможность 67 репортерам из 32 стран вести из Берлина прямые радиорепортажи. Всего было передано 2500 репортажей на 28 языках (17). Для того времени это стало феноменальным достижением. На немецком, английском и французском языках выходило специальное издание «Олимпиа цайтунг» («Олимпийской газеты»). Заплатив 20 пфеннигов, любой желающий мог узнать все последние спортивные результаты. Более того, молодым немецким телевидением во время Олимпийских игр было показано 48 программ о состязаниях спортсменов, в ходе которых зрительская аудитория «телекинотеатров» составила 190 тысяч человек (18).
Во время проведения соревнований, стремясь избежать явных конфузов, Министерство пропаганды распорядилось, чтобы в спортивных комментариях не говорилось о расовой принадлежности спортсменов. Одна из самых распространенных легенд, связанных с Берлинской Олимпиадой, гласит, что после победы темнокожего американского бегуна Оуэнса, который выиграл 4 золотых медали, Гитлер демонстративно покинул трибуну, не желая его поздравить. На самом деле, после того, как в первый день соревнований во время вручения медалей Гитлер обменялся рукопожатиями с победителями, президент Международного олимпийского комитета граф Байе-Лятур заметил ему, что это нарушает олимпийский протокол. Рейхсканцлер, согласно регламенту, должен впредь пожимать руки либо всем, либо не пожимать никому – и фюрер подчинился принятым правилам (19). Так что не один только Оуэнс не удостоился поздравлений фюрера после победы. Другое дело, что Гитлер охотно ухватился за представившуюся возможность.
С целью избежать обвинений режима в расизме, в изданном вскоре после игр фотоальбоме «Олимпия – 1936» (тираж 600 тыс. экземпляров) чернокожие атлеты даже поставлены в пример немецкой молодежи. На страницах 17, 23, 26, 27 и 29 упомянутого альбома чернокожие атлеты вообще выдвинуты на первый план (20). Так что не будем приписывать фюреру то, чего не было – у него настоящих преступлений хватает. Как, впрочем, и конфузов – какая-то американская девица во время Олимпийских игр не отказала себе в удовольствии притереться к фюреру и публично его поцеловать. Гитлер был ошарашен (21).
