В глазах напротив отражается благодарность.
– Ладно. Я рада, что ты наша вожатая, Альбин.
Мое сердце в секунду тает пломбиром на солнце и сжимается от нежности.
– И я рада, что вы мои синяки!
Звонкий смех озаряет пространство, а потом Даша вспархивает и скрывается в своей комнате.
Ох, детки, и что мне с вами делать? Устало потираю виски и прикрываю глаза. Одно знаю точно, теперь глаз не спущу ни с Дарьи, ни с Саши. Не хватало еще, чтобы этот засранец подавил волю моей птички. Что за манера у мужиков брать желаемое силой? У них это в крови что ли? Передается с генами?
Глава 14
Аля
Ребятки наконец-то улеглись в свои ореховые скорлупки, готовясь к тихому часу. Понятное дело, что никто спать даже не думает, но правила есть правила, и дневной отдых никто не отменял даже для пятнадцатилетних. Я обхожу домик, передавая от парней приветы хихикающим из своих комнат девчонкам, и уже мечтаю о том, как сейчас сниму с себя влажный после обстрелов купальник и переоденусь в нормальную сухую одежду.
– Аль? – Катюшка, рыжеволосая девчонка, догоняет меня, когда я уже спускаюсь со ступенек.
– Да?
– Я забыла в общем душе свои плавки от купальника, можно сбегаю заберу? Я только сейчас вспомнила, блин, о них, – перетаптываясь с места на место, устремляет панический взгляд в сторону общих душевых.
– Ну ты даешь, Кать. Как?
– Да я прям там переодеться решила. До этого в комнату шла обычно в мокром, а сегодня решила не хлюпать до домика, ну и….
– Ну, если они еще там, то я принесу, – пытаюсь успокоить перепуганного котенка, – Розовые, если не ошибаюсь?
– Угу, – кивает, и я вижу, как в ее голове разыгрываются разные сценарии происходящего. Остаться без купальника в разгар смены не прельстило бы никого. Только это ведь не общий пляж пансионата, куда он тут денется?
– Успокойся и ложись, я зайду к тебе.
Отправляю Катю обратно в комнату и иду к душу. Солнце в самом зените, убивает невыносимой жарой. Сейчас бы сама под холодный душ с удовольствием влезла. Подходя ближе, удивленно приостанавливаюсь. Внутри кто-то купается. С женской стороны слышны голоса и, если я не ошибаюсь, проскакивают мужские нотки. Останавливаюсь у входа, как вкопанная, потому что ЕГО голос я бы не спутала ни с одним другим. Невольно напрягаюсь. Что Рич делает в женском душе?
Все органы чувств моментально отключаются в пользу слуха. В женском голосе узнаю Кристину, и меня тут же парализует. Картинки их общего времяпровождения взрываются цветными вспышками перед глазами. На негнущихся ногах подхожу вплотную к прикрытой двери. Сердце барабанной дробью колотится в ушах.
– Ричи, ну попробуй еще раз! Пожалуйста, всунь уже эту штуку!
Жалобно просит голос по ту сторону двери, заставляя мои зубы с силой впиваться в щеку.
– Да не могу я, ты что не понимаешь? – довольно грубо отвечает Шварцвальд, – Слишком узко. Этот прибор предназначен для более широких отверстий, а не для таких вот.
Ярость душит разочарованием, лишая кислорода. Ну да, конечно. В меня значит, он свой прибор замечательно помещал, а здесь узко? Еще и во множественном числе? Вот же шлюха эта Кристина!
– Ну Ричииии!
– Кристина, если я еще хотя бы на миллиметр глубже вставлю, меня разорвет нахрен!
– Ну блииин, и что мне теперь мокрой ходить? – противно скулит стерва.
– Я чем помочь могу? – мой кипящий мозг не может состыковать странный диалог с раздраженными нотками в голосе Шварца. – Иди в домик, там во всяком случае розетки предназначены для европейской вилки.
Что? Розетки? Какие к черту розетки? Дергаю дверную ручку, распахивая дверь, и натыкаюсь на Шварцвальда с феном в руках. Он как раз впихивает его в руки Кристине, и они оба переводят на меня удивленные взгляды.
Фен. Они говорили о фене. Господи… Все внутри меня мгновенно расслабляется, как будто я сделала шаг в пропасть, но меня в последнюю секунду подхватили и вытащили обратно. Выдох облегчения слетает с губ, и Шварц по моему обалдевшему лицу вероятно складывает два плюс два, потому что уже через секунду его губы расплываются в издевательской улыбке. Он выходит на улицу, выталкивая меня вперед, и обнимает за шею.
– Что, Апельсинка? Уже кастрировала меня в своих фантазиях?
Понимаю, что кончики пальцев все еще подрагивают от напряжения, когда обхватываю его за талию и больно впиваюсь в кожу на спине ногтями.
– Не просто кастрировала. А расширила те самые отверстия, которые уже нарисовались в моем представлении.
Рич смеется, запрокидывая голову, а потом целует меня в висок.
– Ты же в курсе, что я лишен одного из них.
– Так оставалось бы еще недолго.
Под его грудной смех и сама не могу сдержать улыбку. На самом деле, если подумать, диалог с самого начала показался мне странным, но нахождение Рича и Кристины в одном помещении вытеснило весь здравый разум, дергая стоп-кран. Я знаю, на что способна эта особа, и абсолютно не знаю Шварцвальда.
– Что ты делал в общем душе? – спохватываюсь, вспоминая, что для персонала отдельные душевые, прямо рядом с его домиком.
– В грязь вступил, здесь же везде потоп мать его из-за Нептунов малолетних, – демонстрирует мокрый шлепок, – Этот душ ближе, чем мой. Зашел ногу ополоснуть, а тут Кристина пытается волосы высушить, втыкая европейские вилки в совдеповские розетки.
Ну да, довольно логичное объяснение. И почему я сразу подумала о самом плохом?
– Я же сказал, что никого здесь кроме тебя не хочу, Аляааа, – протягивает на ухо, заставляя тут же сжать ноги от низкого грудного голоса, действующего на меня как валерьянка на котов. – Успокоилась?
Не совсем, но лучше его об этом в известность не ставить, а то утащит в свою берлогу, и бедная Катюшка останется в неведении о судьбе своих плавок.
– Ладно, живи пока что, – дотягиваюсь губами до подбородка и чмокаю его.
– Спасибо, вершительница моей судьбы! – Рич резко склоняется и ловит мою губу зубами. Проводит по ней языком, а потом ныряет им в рот, на долгих несколько минут вырывая меня из реальности.
– Вообще-то, – злобный голос так и не высушенной общей знакомой заставляет нас нехотя оторваться друг от друга, – В лагере запрещено обжиматься на каждом углу. Ладно Ричи, но тебе, Альбина, еще практику ставить должны. Думаю, Лавр не оценит, если узнает, какие шоу ты устраиваешь для воспитанников.
– Иди сушись, Крис, – довольно грубо отвечает за меня Шварцвальд, вкладывая в голос едва различимую угрозу, – Здесь грязь повсюду, не дай Бог случайно оступишься, упадешь, снова отмываться придется. Если это тебе, конечно, поможет.
Крис фыркает, и, развернувшись, выставляет нам на обозрение удаляющийся виляющий зад.
