– Так значит ты приревновала? – из хриплого голоса исчезает угроза. Карие глаза скользят по моему лицу, и в них появляются необъяснимые теплые огоньки.
– Что? Это называется не ревность. Это называется вранье. Ты мне соврал. Использовал по нужде, а потом пошел к какой-то там сучке. Кабель чертов!
Мужская грудь начинает вибрировать от смеха, вынуждая меня лягнуть его ногой в колено. За что моей заднице достается еще один болезненный шлепок.
– Да угомонись ты, дьяволица в ангельском обличии!
С ненавистной улыбкой лезет зачем-то к себе в карман и достает телефон. Тычет в экран и, нависнув сзади надо мной, отводит руку вперед так, чтобы мы оба попадали в камеру. Острый подбородок намеренно трется о мое плечо.
– Ненормальная, ты меня пиздец как завела своей злостью.
Тяжело дышу, стараясь игнорировать и его слова, и непозволительную близость горячего тела, отчего становится еще тяжелее. В поясницу упирается каменный стояк, подтверждающий слова о возбуждении, а я не могу признаться даже себе, что как ненормальная тоже хочу его. Нет! Нет, это неправда. Это все адреналин и ненависть.
Бросаю взгляд на девайс, только сейчас понимая, что он делает. Звонит! Видеозвонок этой Масе, мать его.
– Отпусти меня! – резко веду плечами.
Только этого не хватало. Он собрался меня унизить перед ней?
– Погоди – погоди, – издевательский голос обдает мое плечо теплом, отзываясь ненужным волнением.
– Я тебе зубы сейчас выбью, – рычу и тут же замолкаю, когда со стороны телефона раздается противный голос.
– Что такое, Ричик, уже соскучился? – лицо ненавистной стервы, которую я за последние два часа уже успела представить во всех позах под Шварцем, всплывает на экране.
– А как же. Я всегда по тебе скучаю.
Мудак!
Эта темноволосая дрянь смеется во всю и переводит взгляд на меня.
– Оу, ты не один. Хоть в лагерь доехал? – карие глаза с интересом переметаются с его лица на мое. Без тени ревности или злости. Сквозь плотную пелену гнева улавливаю дружелюбные нотки в женском голосе. Она не злится даже? Что он сейчас буквально зажимает другую?
– Доехал. Знакомься, это Аля – моя сумасшедшая девушка. А это – Мася, она же Маша, моя, – Шварцвальд наклоняется и намеренно отрывисто отчеканивает мне прямо в ухо, – пле-мян-ни-ца.
Вы когда-нибудь чувствовали себя Голым Королем? Тем самым, который в курсе о том, что на нем нет ни одной детали одежды и едет вот так перед тысячами людей? Нет? Вот я сейчас ощущаю нечто подобное. Сердце рехнулось и без сознания грохнулось в желудок.
– Оу, приятно познакомиться, Аля. Ты первая, кого Рич со мной знакомит.
Добивает искренним признанием брюнетка из моих инцестских догадок. С трудом натягиваю улыбку, которая больше походит на пораженную инсультом.
– Мне тоже приятно…Мася.
Спиной чувствую, как Рич смеется, и наконец отпускает мое запястье. Переносит руку на талию и крепко к себе прижимает.
– Ты доехала, племяша?
– А ты решил поиграть в заботливого папочку?
– Нет, в дядьку. Я спрашиваю, ты доехала?
– Да доехала я. Вот. – эта милая девушка переводит камеру телефона, чтобы показать нам номер гостиницы, и потом закатывает глаза. Видимо, Шварц достает не только меня.
– Отлично. Тогда спать быстро.
– О Боже. Слушаюсь, Ваше Величество, – раздраженно выдыхает не такая уж и стерва, и разве что язык ему не показывает. – Пока, Аля. Еще увидимся, – одаривает своей милейшей улыбкой, и я только сейчас замечаю, как они действительно похожи.
– Пока.
Рич скидывает вызов, и меня оглушает тишиной. Он ничего не говорит. Как специально. Молча засовывает телефон в карман и обнимает сзади, проводя носом вдоль моей шеи. Чувствую себя разбитой, слабой и беззащитной. А еще такой дурой.
– Я не собираюсь извиняться, – бубню, утыкаясь лицом в ладони. Щеки горят так, что еще немного и на них можно будет зажарить яйца Шварцвальда.
– Я и не требую извинений, – низкий голос рокочет на ухо, а зубы тянут за мочку. – Я наоборот кайфую.
– Кайфуешь?
Ошарашено разворачиваюсь к нему лицом и вскидываю голову.
– Отчего ты кайфуешь? Оттого, что я места себе не находила и чуть не убила тебя?
Улыбка Рича обезоруживает. Ямочки на щеках лишают воли, и я отвожу взгляд, чтобы не смотреть на него.
– Оттого, что я тебе не безразличен. Сомневаюсь, что ты бы устроила такую сцену, если бы увидела какого-то другого чувака в компании с телкой.
Уверенные пальцы поворачивают мое лицо обратно за подбородок.
– Ты сам виноват. Мог бы предупредить с кем и куда едешь.
– Не подумал. Я не привык отчитываться за свои действия. Тем более девушкам.
Ну да, точно. Я ведь не постоянная его девушка, а так – временное времяпровождение.
– Эуууу, ты там давай завязывай с домыслами, – вклинивается в мои мысли, вероятно прочитав на лице все, о чем я только что подумала, – Аля, ты права. Я должен был сказать. И ты, как моя первая девушка за ооочень долгий промежуток времени, меня этому научишь.
– Чему? – снова осмеливаюсь взглянуть в улыбающиеся глаза.
– Ну типа как быть парнем и как вести себя в отношениях. Кажется, это так называется.
– На своем примере?
– Да. Только если ты вот так уедешь с каким-нибудь типом, я ему подрехтую рожу, а тебя выпорю.
– Да ты уже это сделал! У меня вся задница горит!
Все волнение за вечер обрушивается на меня тяжестью облегчения, к которому я не была готова. Руки мелко дрожат, а изнутри так и рвется негодование. Разве так можно обращаться с людьми? Мои нервные клетки на пятьдесят процентов изжили себя. Но все же было бы глупо проигнорировать тот факт, что бедное сердце, которое уже махало Шварцу белым платочком из последнего вагона, встрепенулось от радости, распаковало чемоданы и готово снова с разбега прыгнуть к нему в объятия и задохнуться в них.
– Я только начал это делать, Апельсинка!
В глазах Шварцвальда вспыхивает обещание, которое он обязательно исполнит.
– Ненавижу тебя!
И это правда. Я ненавижу его. За то, что испытываю сейчас неподвластную контролю гамму эмоций. Хочу убить и поцеловать. Прижаться крепко – крепко, а потом заставить реветь от боли так, как ревела я последние несколько часов.
Но тем не менее, несмотря ни на что, позволяю Ричу приподнять себя под ягодицы и обхватываю ногами его талию.
– Сделать вид, что я поверил в твою ненависть?
Чувственные губы порочно скользят вдоль моей скулы, зарождая волну желания в животе. Крепко обнимаю за шею и таю от ощущения возвращённого счастья.
