Потом все происходит так спонтанно, что я не успеваю ничего сообразить. Алла справа от меня визжит нечеловеческим криком, отскакивает назад и утаскивает меня за локоть. Я едва не падаю на нее, когда прямо в сантиметре от нас с визгом останавливается машина. Мое сердце бешено колошматит грудь, пока я пытаюсь понять, что произошло. Стекло со стороны водителя опускается, и я утыкаюсь взглядом в знакомые сумасшедшие глаза. Сейчас они именно сумасшедшие. Рич выглядит уставшим и злым.
– Аль, садись в машину, поговорить надо.
– Ха, а вот и твой Шварцвальд, – со смешком изрекает позади Маринка. – А ты что дома не был? В той же самой рубашечке.
Рич отправляет в нее грозный взгляд и, не ответив, возвращает его на меня. Способность дышать и мыслить постепенно возвращается.
– С чего вдруг? – деланно равнодушно вскидываю бровь. – У меня пары.
Делаю шаг влево, чтобы обойти машину, но она вдруг резко едет вперед, преграждая дорогу.
– Шварц, у меня пары, дай пройти.
– Никуда твои котангенсы не сбегут. Аль, сядь, пожалуйста, в машину.
Девчонки сзади меня начинают перешептываться, и я, кажется, даже слышу что-то вроде «Какой хорошенький», отчего злюсь еще сильнее.
– Если ты сейчас не отъедешь, я найду другой способ обойти машину.
– Попробуй, – в глазах загораются до боли знакомые чертята, царапая что-то внутри меня. Отворачиваюсь и, шумно выдохнув, делаю несколько шагов вправо. Уже почти дохожу до багажника, как колеса резко начинают крутиться, едва не наехав мне на пальцы, и физиономия Рича снова оказывается напротив.
– Я могу так долго кататься. До окончания пар. Проще сесть, Аль.
– Иди к черту, Шварцвальд!
Психую и, наплевав на то, что на нас и так косится народ, занявший крыльцо и повылазивший из окон, забираюсь на капот его БМВ, чтобы перелезть, скоротав путь, и поберечь собственные нервы. Только этот придурок вместо того, чтобы стоять спокойно, начинает вдруг ехать. Я пошатываюсь, падая прямо на задницу, и хватаюсь руками за крышку капота.
Уничтожаю Шварца убийственным взглядом, способным разбить даже чертово лобовое стекло.
– Остановись, идиот! – кричу, чувствуя, как растет паника, потому что ОН НЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ. Набирает скорость и выезжает на дорогу!
– Залезешь в машину, остановлю! – кричит из переднего окна.
Скорость не очень высокая, но и не такая, чтобы я могла с легкостью спрыгнуть на асфальт. Сердце лихорадочно пытается выбраться через горло наружу, чтобы покинуть опасное место происшествия, пока я визжу, как ненормальная.
– Придурок! – бью ладошкой по крышке и вонзаюсь в серебристую краску ногтями. – Если ты сейчас же не остановишь, я исцарапаю тебе весь капот, – слышу истерический смех идиотов – студентов, оставшихся позади машины, и вижу смеющиеся глаза Шварца за стеклом.
– Мне похер, Апельсинка! Хоть всю тачку разрисуй иероглифами, я за это время успею тебя увести подальше.
Мы сворачиваем по улице и едем дальше. Я кручу головой, побелевшими пальцами вцепившись в край капота. Злость вперемешку со страхом достигает максимальной отметки, когда Рич кричит из машины:
– Я не остановлю на красном.
– Что??? – шокировано округляю глаза.
– Тогда ты спрыгнешь и придется снова за тобой гоняться. Поэтому просто едем дальше и надеемся, что в городе больше нет таких же отморозков, как я.
– Останови! – рычу от бессилия, готовая вонзить ему кол в сердце, или как там еще мучительно убивают?
– Сядешь в тачку?
– Да! Останови сейчас же.
– Предупреждаю, если не сядешь, я устрою что-нибудь похлеще!
– Сяду, придурок! Останови!
Рич сворачивает на ближайшую парковку и тормозит, и я наконец могу ощутить матушку землю под ногами. Боже, я даже готова упасть на колени и поцеловать ее. Никогда прежде не появлялось такого желания. На негнущихся от страха и напряжения ногах забираюсь на пассажирское сиденье.
– Ненавижу тебя, – произношу и не замечаю, как начинаю лупить его по плечу кулаками от переизбытка эмоций. – Ненавижу! Ты идиот, конченый придурок без мозгов!
– Ты уже говорила, – сволочь поворачивается полу-боком, ловя мои летающие перед его физиономией руки, и крепко сжимает запястья. Наклоняется вперед.
Меня колотит. Желание убить его еще никогда не было таким сильным. За то, что бросил меня, за то, что вчера поцеловал вопреки всем законам здравомыслия, за то, что выставил полной дурой перед всем универом, и за то, с какой нежностью смотрит на меня сейчас. Ненавистные шоколадные глаза гладят мое лицо, останавливаясь на губах, а потом вступая в какой-то немой диалог с моими. Я едва дышу. Грудную клетку давит. Легкие сопротивляются, чувствуя, как в них просачивается знакомый до боли аромат, и отказываются нормально работать, боясь снова отравиться непозволительной близостью.
– Я так соскучился по тебе, Апельсинка, – чувственные губы шепчут еле слышно, но мои уши улавливают каждую нотку этого шепота, заставляя тяжело сглотнуть. Во рту пересыхает.
– Рич, не ври, – моя очередная колкая фраза тонет под напором его губ.
Шварц целует меня. Снова. Пытаюсь воспротивиться, упираясь в плечи ладонями, но я такая жалкая. Перед напором этого медведя не устоял бы даже охотник, с криком «Я весь твой» бросившись в свой же расставленный капкан. Уверенные ладони обхватывают мое лицо, пока мои пальцы сгребают помятую рубашку в кулаки. Язык проникает в рот, с каждой секундой превращая поцелуй из целомудренного в порочный. И я снова маршмеллоу. Таю над костром и растекаюсь на деревянной палочке моего Буратино. Пока еще не на той самой.
Эта мысль отрезвляет. Заткнув свою внутреннюю женщину легкого поведения, отстраняюсь, но Шварц не дает вернуть себе личное пространство. Упирается лбом в мой и добивает нашим жестом. Обнимает руками за шею, не позволяя двигаться.
– Аль, я если честно, ни хрена не понял, что происходит. – низкий голос обдает теплом мою щеку. – Единственное, что до меня донесла твоя капитанша подруга – это то, что ты почему-то думаешь, что мы с тобой расстались. Это так?
– А разве это не так?
– Нет! Не так! – замираю и смеряю его вопросительным взглядом.
– Тогда объясни мне.
– Аль, – Рич слегка ослабляет хватку, позволяя вдохнуть, и на его лице появляется тревожное выражение, – у меня есть проблема, большая проблема- трет пальцами переносицу, откинувшись на сидении, – и мне нужно ее решить. Именно поэтому я попросил у тебя время. И только поэтому.
– Какая проблема?
– Не важно. Это касается моего отца. Не могу сказать. Но она есть. И она не решена. – переводит на меня серьезный взгляд. – Но это не значит, что я вдруг решил свернуть наши с тобой отношения или изменить тебе. У меня за эти две недели никого не было.
