Какая-то часть меня подскакивает от радости и готовится забраться на колени к Шварцу в поисках ласки и утешения, но другая… другая затыкает эту, отвесив болезненную затрещину.
– И что я тебе сейчас должна сказать? Что я так безумно счастлива? Все тебе прощаю и поехали закрепим это дело обручальным сексом?
Шварц хмурит брови.
– Нет, хотя против секса я ничего не имею. Просто объясняю, что это для меня значит).
– Что мешало тебе объяснить мне это все по-человечески? Позвонить и сказать, мол так и так, Аля, мне нужно время, но ты не волнуйся, как только я ее решу, мы сразу встретимся?
Рич обдумывает что-то, и создается впечатление, что такая мысль даже не приходила ему в голову.
– Я, когда писал это сообщение, был в полном раздрае, а потом уже не было смысла писать еще раз. Тогда бы я сорвался и приехал.
– Ммм, а я ведь такая заразная, что тут же помешаю решению этой твоей проблемы?
– Не в этом дело, Аль! – раздражается Шварцвальд, но меня уже несет.
– Нет, в этом. Если ты говоришь правду, и все дело только в том, чтобы решить какую-то нерешаемую задачу, то ты поступил как чертов эгоист! Ты хоть бы подумал, как твое сообщение может быть понято без объяснения? – чувствую, как злость возвращается, набирая обороты. Он похоже даже не думал обо мне. Только о себе.
– Аля, я в первую очередь в этой проблеме думал о тебе! Ты думаешь, я не скучал? Да я бл*дь приезжал к твоему универу несколько раз.
– Что за бред?
– Бред? Давай вспомним. Когда я приезжал в первый раз – ты стояла на крыльце и пила воду из бутылки. На тебе была бежевая юбка с разрезами по бокам и белая блузка. Полупрозрачная. Больше ее не надевай, кстати! Во второй раз ты садилась в красную Инфинити, за рулем которой была эта твоя капитанша с острыми ногтями. – мне не хватает слов. На мгновение парализовало, потому что я начинаю рыться в папках памяти и отыскиваю то, о чем говорит Шварцвальд. – А в третий мудак Никита крутился рядом, чем заставил меня даже выйти из машины, чтобы познакомить его рожу со своим кулаком, но тогда ты сама как-то его отшила, что тот отвалил с поникшей мордой. Поэтому не надо говорить, что это бред. Я места себе не находил, просто не хотел тебя впутывать.
Смотрю в пылающие глаза и понимаю, что, наверное, это действительно что-то важное. Но тем не менее я не заслуживаю такого отношения. Может, Рич и правда сделал так просто потому, что не привык отчитываться. Решил не втягивать во что-то. Только мне от этого не легче.
– Ну знаешь, я тоже не на розовых воздушных шарах летала, – выпрямляюсь, с трудом подбирая слова. – Поставь себя на мое место. Я уезжаю и присылаю тебе сообщение о том, что мне нужно время, а потом исчезаю. Не сказав больше ни слова. Не поинтересовавшись как ты. И что ты видишь потом? Что я довольная жизнью с улыбкой кручу диски в клубе. Здорово, правда?
До Шварцвальда, кажется, начинает доходить, потому что на его лице меняются разные эмоции со скоростью света. Он утыкается в меня серьезным взглядом, пробираясь под самую кожу. Я так хочу обнять его. Забыть обо всем. Но…
Рич протягивает руку и гладит мою нижнюю губу.
– Аль, я… бл*дь… Все не так, как ты подумала… черт… – выдыхает, а я понимаю, что сдаюсь.
– Рич, тебе нужно было время, – говорю сорвавшимся голосом и открываю дверь. – А теперь оно нужно мне.
Выхожу из машины и иду в сторону универа, плотно сжимая губы. Что ж ты за человек такой, Шварцвальд?!
Глава 30
Рич
– Добрый вечер, Ричард, – Борис открыл мне дверь и с улыбкой впустил внутрь квартиры. Из кухни приятно тянуло голубцами, и я снова почувствовал себя как дома. Только в стенах этой трешки возникает подобное ощущение. – Проходи. Валя очень обрадовалась, когда узнала, что ты приедешь.
Я постарался натянуть на лицо хотя бы подобие улыбки, потому что приехал я к ним не с хорошими новостями. На следующий же день после разговора с Альбиной отправился в Одессу. Отец оказался прав. Никто из посещенных мною инвесторов не счел выгодным вкладывать деньги в лагерь дядьки. Ни один из этих выхоленных зажравшихся сундуков не ответил положительно на мое предложение. Ну и собственно, зачем? Если туда реально приезжают нуждающиеся дети, а не отпрыски, родившиеся в позолоченных хоромах. С них и выжать нечего. Банки такие суммы дают с процентами, а я хоть и работаю в довольно неплохом месте, но выплатить подобного рода кредиты сам буду не в состоянии. Надо смотреть правде в лицо – я не гребанный внук золотой антилопы, и если топну копытом, монеты не посыплются.
Как бы мне не хотелось огорчать дядьку, но укладывать себя на жертвенный алтарь и позволить окольцевать я не могу. Наверное, Аля права, и я – долбанный эгоист. Другой бы на моем месте, скорее всего с кличем «Я спасу тебя, любимый дядя» полетел под венец, выставив безымянный палец правой руки. Нет, я люблю дядьку и ценю все то, что он когда-то для меня сделал, но идти одному на его спасение как минимум глупо. Если бы была возможность ему помочь, я бы ею воспользовался без его ведома, но все мои знакомые, у которых можно было бы занять бабки, могут поделиться минимальной долей. И даже если сложить их все, все равно не хватит.
– Ричард, ты приехал, мой мальчик? – из кухни выходит Валентина в домашнем фартуке с изображенными на нем пирогами и обцеловывает меня в щеки. – Как добрался?
– Да нормально, – обнимаю самую милую на свете женщину в ответ, – на машине – это не на поезде, сами знаете.
– Ну да – да. Ты давай мой руки и за стол. Где твои чемоданы? Ты на сколько к нам?
– На один вечер.
– Что? –супружеская пара, в недоумении воззряется на племянника, объехавшего полстраны только ради одного вечера.
– Почему? – не унимается теть Валя.
– Соскучился по вашим голубчикам. Почувствовал, что сегодня вы их навертите, и прилетел на запах, – обнимаю ее за плечи, а та, не поверив, с улыбкой возвращается в свое царство плюшек.
– Ричард, ты правда на один вечер? – дядька смотрит на меня серьезно, выискивая подвох, и находит. – Что-то случилось, да?
– Вообще-то да. Нам нужно с тобой поговорить.
– Валь, мы скоро придем, проветримся немного, – кричит Борис из коридора, и пока та не успевает запихнуть нас за стол, быстро спускаемся по ступеням на улицу, чтобы пройтись.
Спустя двадцать минут общения и после детального введения дяди в курс дела, я чувствую себя гребаным предателем. На дядьке лица нет. Он как услышал, кто является его непосредственным спонсором, так и прирос к месту. А когда я сказал, что именно требуется от меня, чтобы его лагерь держался на плаву, так и отмер.
– Александр пошел на такой шаг? Ты серьезно? – в голосе Бориса полный шок, но я не улыбаюсь. За шутку мои слова принять нельзя, потому что в принципе по моему вымученному внешнему виду и так понятно, что последнее время я практически не сплю.
