– Он бы и не на такой пошел, если бы у него были другие рычаги давления.
Борис устремляет взгляд вдаль. Я даже знаю, о чем он думает. Если меня сейчас пошлют подальше, обозвав неблагодарной задницей, я пойму. Это будет заслуженно, потому что, наверное, я действительно таковым являюсь. Только после разговора с Алей я места себе найти не могу. Со вчерашнего дня мечусь, как тот задолбанный хомяк в колесе, мыслями возвращаясь к нашему разговору. В ее глазах было столько боли, которой причинил ей я, собственной персоной, что тянуть больше с этим делом не мог. Я такой придурок. Подставляю всех, кто мне дорог, а тому, кого бы нужно было слать куда подальше, собираюсь обеспечить блестящее слияние и золотое будущее. Нет, хрен там. Не выйдет. У меня есть человек, о котором я хочу заботиться в первую очередь. И это не отец. Прости, Борис.
Я готовлюсь услышать что угодно. Морально подбираюсь попрощаться с родной семьей, когда дядька вдруг произносит:
– Ты правильно сделал, что сказал мне, Ричард. – Что? Охреневаю я. – Я люблю лагерь. Люблю детей и свою работу. Люблю дарить радость тем, у кого не получается ее приобрести за деньги, но тебя я люблю не меньше. Ты мой родной племянник, – дядька крепко сжимает мое плечо в ободряющем жесте, – и если бы ты выполнил условия брата, это значит, что всю оставшуюся жизнь я был бы виновен в твоем несчастье. А я не хочу этого. Ты заслуживаешь быть счастливым, как никто другой.
Мне словно камень с шеи отцепили и позволили всплыть.
– Но, Борис, я обмотал всех знакомых и знакомых всех знакомых, только…
– Я знаю, мой лагерь не принесет никому выручку, поэтому вряд ли есть те, кто вложит в него деньги. Но ты не переживай, я буду искать выход из положения.
– Я тоже. Не перестану, поверь. Ты сделал из меня того, кем я являюсь. Твое воспитание, помощь, все то, что ты вкладывал в меня – я все помню.
Бл*дь, я снова чувствую себя уродом, но Борис прав. Согласись я, потом бы всю жизнь на подкорке сознания винил бы его в том, что живу на привязи. А это, так или иначе, отразилось бы на наших отношениях.
Возвращаюсь в столицу днем и заваливаюсь спать уставший, как пахотный конь. Больше суток без сна превратили меня в урюк, и, если я хотя бы немного не посплю перед сменой, народ в клубе будет колбаситься под «Спокойной ночи, малыши».
Просыпаюсь спустя три часа и сразу набираю Алю. Она игнорит меня. Снова. Отправил ей уже сотню сообщений. Все прочитаны. Ответов ноль. Малышка преподносит урок, и я ее понимаю где-то отчасти. Другая часть рвет и мечет. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что заехать к ней не успеваю. Через час я должен уже стоять за пультом. Бл*дь.
Принимаю душ, одеваюсь и отправляюсь на работу. Настроение дрянь. Хочется кого-нибудь убить, и попадись мне сейчас бывший мудак Никита, я бы сбил спесь на нем, а так она шкребется изнутри и распирает, как грозящийся лопнуть воздушный шар.
Как нарочно, при входе в клуб случайно налетаю на официанта, чья открытая бутылка с подноса летит прямо на мою футболку, и тут шар лопается. Меня несет на бедного ни в чем невиноватого пацана:
– Твою мать, смотреть нужно куда идешь, Илья!
– Рич, ты же сам… – офигевает новенький.
– Да ты официант, должен такие случаи на раз-два предвидеть!
Понимаю, что неправ в данной ситуации именно я, но демон внутри растет и начинает палить огнем в офигевшего парня.
– Что мне теперь делать? У меня смена через двадцать минут. Светить торсом перед бабами?
– У нас в подсобке есть рабочая форма, могу тебе футболку дать.
– Форма? Мне? – рявкаю я. – Ты…
– Оооо, – слышу сзади саркастический свист и резко оборачиваюсь. – Я так понимаю, у кое-кого пмс, и мне стоит переждать пару суток, чтобы можно было подойти и поздороваться без опаски за собственную жизнь?
– Багиров, – адское пламя мгновенно тухнет, когда передо мной вырастает звезда мирового масштаба. Люблю этого засранца, как брата, – Извини, красную дорожку не подготовил, сейчас метнусь кабанчиком.
– И хлеб с солью не забудь. Я готов раздавать автографы. Только расписываться на твоем голом торсе даже не проси.
Стас ржет. Я пожимаю его протянутую руку, а потом мы крепко хлопаем друг друга по спине. Вот кого я реально рад сейчас видеть. А еще… я, кажется, знаю, как растопить сердце моей Эльзы.
Глава 31
Рич
– Ну пойдем, брат, пока я буду рыться в поисках приличной футболки, расскажешь, как жизнь, – киваю Стасу в сторону кабинетов для персонала, и мы направляемся туда под громкие перешептывания девчонок – официанток.
Хоть Багиров и приезжает достаточно часто, если раз в полгода можно так назвать, его приезд каждый раз вызывает обильное слюноотделение у всей женской половины персонала. И думаю, слюной тут дело не заканчивается. Еще бы, один из самых популярных исполнителей современной эстрады, за чье выступление выкладывают десятки тысяч долларов, и кого готовы растерзать на мелкие кусочки, чтобы дома повесить на стену и молиться как на Божество, читая тексты его песен.
– Да офигенно у меня. Собирался завтра прилетать, но дела кое-какие появились, поэтому завтра проедусь по знакомым, а вечером замутим концерт.
Стас заваливается на кожаный диван, когда мы входим в личную комнату для ди-джеев. Здесь только наш хлам с Костяном и Киром. Думаю, парни не будут против, если позаимствую футболку кого-то из них. Вытаскиваю белую поло и меняю ее на свою испорченную. Кидаю ее на кресло.
– Как жена? – бросаю беглый взгляд на певца и усаживаюсь рядом.
Взгляд Багирова мгновенно теплеет, а на лице расплывается такая улыбка, словно он только что поднялся в небо на воздушном шаре в окружении наложниц, готовых по первому приказу сбрасывать лифчики вниз.
– Насте рожать через месяц. Она со мной лететь хотела, но врач запретил, поэтому осталась дома.
– Пацан будет?
– Пацан, – улыбка становится еще шире.
– А со вторым ребенком как дела? Ладите?
У его жены есть дочь от первого брака, если не ошибаюсь ей лет шесть или семь.
– Лекси огонь. Я ее обожаю. Иногда мне кажется, что она брата ждет даже больше, чем мы с Настей. Хотя это невозможно. Уже даже имя придумала. Джастин. В честь Бибера. Я пока ее не расстраиваю, что на подобное ни я, ни Настя не пойдём.
– Джастин Станиславович? – откровенно издеваюсь.
– Не насилуй мои уши! – крышка от бутылки летит мне в плечо.
Я улыбаюсь, наблюдая за тем, как он говорит о своей семье. Задумывался ли о я том, чтобы иметь семью? Никогда. Даже на секунду. Меня всегда все устраивало в моей жизни. Работа, тусовки, и хотел бы я все это сменить на домашние теплые носки по вечерам и глинтвейн у камина? Невольно всплывает мысль, что ни я, ни Аля никогда бы не пили глинтвейн у камина. Как минимум слизывали бы его друг с друга на полу. Не знаю, это такой серьезный шаг. Могу сказать одно, что кого бы и хотел видеть рядом – так это ее. Не какую-нибудь бриллиантовую швабру, которой хотят вручить мой член за круглую сумму. И сейчас, глядя на то, каким ванильным стал бывший отъявленный бабник и тусовщик Багиров, можно сделать предположение, что любовь творит чудеса.
