– Ну?
– Так вот, пока он будет продолжать тащить тебя на медляки, музыка будет останавливаться.
Синие глаза шокировано распахиваются, и аккуратный ротик приоткрывается в немом удивлении. Ох, что бы я сделал с этим ротиком….
– Что? Ты хочешь сказать, что весь лагерь страдает из-за того, что ты не хочешь, чтобы я танцевала с Юрой?
– В точку.
– Это бред.
– Называй это как хочешь. Но пока здесь царствую я, будет по-моему.
– Ты придурок! Ты не имеешь никакого права так поступать! – рычит сквозь зубы моя тигрица, и я не могу скрыть победной ухмылки.
– Ты меня услышала. Решай сама танцевать или нет.
– С чего вообще я должна это решать? Это дискотека, танцую с кем хочу.
– Зато я не хочу, чтобы ты с кем-то танцевала.
Шах и мат! Ультиматум, апельсинка! Как же она злится, черт меня раздери, а! Глазищами своими на части рвет!
– Какой же ты кретин, Шварцвальд! – хлопает ладонями по столешнице и резко встает, чтобы вернуться в зал. Настроение я ей, конечно, подпортил, но это ничего. Зато не будет на моих глазах обжиматься с этим уродом. Специально включаю медляк через пару песен, чтобы проверить понятливая ли у меня девочка, и когда хрен снова пытается пригласить ее, разъяренный взгляд синих глаз перелетает на меня. Прищуриваюсь, занося руку над пробелом, и готовлюсь отрубить трек. Рискни, маленькая! Будете кружиться в удивительном танце под Ламбаду, бл*дь. С меня не станется. Челюсть на прекрасном личике сжимается, когда Аля отрицательно качает головой и возвращается на место. Убираю руку и посылаю ей воздушный поцелуй. Умница моя. Ты еще успеешь натанцеваться, обещаю!
Глава 6
Аля
Придурок недоделанный! Идиот пустоголовый! Царствует он, видите ли! Кем он себя вообще возомнил? Царь без государства.
– Я убью его! – обещаю посмеивающейся над моей негодующей злостью Аните. Даже спустя час, когда ребята уже отправлены по кроватям и вечерняя планерка позади, я все еще чувствую навязчивое желание навлечь на Шварцвальда мучительную смерть. Чтобы какие-нибудь дикие кабаны затоптали его тушу, а я им помогу. Еще и каблуки обую на острой шпильке.
– Ну что ты злишься? – Анита натягивает на себя спортивную куртку и распыляет аэрозоль от комаров, размазывая спрей по лицу и шее. – Ревнует парень. Кстати, очень даже действенный метод с его стороны оказался. Ты ведь послушалась.
Я рассказала подруге о всей ситуации, а она вместо того, чтобы поддержать меня, оправдывает его. Иуда во плоти.
– А как не послушаться, если от меня зависит дотанцевали бы дети хотя бы один танец до конца или нет?
– А Юрка что? Обиделся?
– Да нет. Я сказала, что устала, но как теперь объяснить ему это завтра, например, или послезавтра? Я же не могу на всех медляках вдруг прикидываться восьмидесятилетней с хронической одышкой.
Анитка хмыкает, подводя губы у зеркала прозрачным блеском.
– Скажи, что у тебя аллергия на него.
– Ага, стремительная, да? Он в этом году, смотрю, серьезно настроен. Если в прошлом обходился легкими намеками, то в этом набрался смелости и обзавелся бронежилетом, чтобы с гордостью принимать поражения.
– Пппффф, никакой бронежилет не выдержит напора броневика Шварца.
Ну вот, снова она за свое.
– Иди уже, не выводи меня, – стаскиваю с себя платье и, схватив полотенце с батареи, направляюсь в душ. Ребята собрались попить пива в курилке после отбоя, и все уже там, Анита только тщетно пыталась уломать и меня на посиделки, но после случая на дискотеке не имею абсолютно никакого настроения еще раз видеть самодовольную физиономию Рича. Боюсь, тогда самообладание исчерпает все ресурсы, и на меня откроют криминальное дело по факту убийства.
– Ты точно не хочешь идти? Думаю, кое-кто был бы оооочень рад, – кричит через дверь Нита.
– А кое-кто сейчас получит дверью в лоб, – отвечаю и нарочно щелкаю замком, представив, как подруга отпрыгивает подальше, чтобы не заработать шишку.
– Эх ты, такого парня динамишь, – разочарованно вздыхает по ту сторону.
– Забирай его себе!
– Я б с руками и ногами, да только боюсь, это будет выглядеть как похищение против его воли. Ладно, я ушла, отдыхай, Алька.
Вот и правильно. Идите, пейте пиво. Может он там найдет себе другую жертву для демонстрации своих царских замашек.
Принимаю душ, стараясь придумать план мести, но мозги отказываются работать, изнуренные целым днем на жаре и присмотром за котятками. Вот кто реально поднимает настроение – так это мой третий отряд. Они все замечательные, по-своему разные и интересные. Смешные и развитые не по годам. Возраст, когда весь мир кажется по колено и открыт для новых свершений. Кто не считал себя взрослым в пятнадцать лет, пусть первый пойдет и бросит камнем в Шварца. Ну вот, снова я о нем.
Выхожу из ванны, надеваю любимую бежевую пижаму из шортов и майки и укладываюсь в постель.
По традиции заглядываю перед сном в инстаграм. Новый подписчик. Нажимаю на фото и чуть не роняю телефон себе на лоб. Шварцвальд. Что? Зачем он подписался на меня? Палец сам начинает пролистывать фотки, на которых знакомый изверг блистает своим совершенством с известными музыкантами, работает за диджейским пультом с огромными наушниками на голове, сдвинутыми на бок. На одном фото, сделанном похоже утром, он сонно улыбается, и я сама не замечаю, как начинаю рассматривать ненавистное лицо. Волосы взъерошены, губы растянуты в теплой улыбке, а ямочки на щеках приклеивают взгляд. Глаза такие милые и добрые, что я бы в жизни не поверила, что их хозяин на самом деле полный кретин. Красивый кретин. Даже очень. Интересно, кому он с такой любовью улыбается? Фото сделано месяц назад. Не так уж и давно. И вообще, зачем я этим интересуюсь?
Фыркаю на свое же любопытство, пытаясь не замечать подначивающего разочарования, откладываю телефон на тумбочку и засыпаю.
Просыпаюсь от того, что кто-то бесцеремонно будит меня. Причем не просто будит, а странным образом. Открываю глаза и не могу понять то ли я все еще во сне, и горящие глаза Шварца отзываются напоминанием о нашей первой ночи, то ли… пытаюсь пошевелить руками, но понимаю, что не могу. Что? Сон как рукой снимает. Закидываю голову и вижу, что мои запястья находятся в крепком плену у кожаного ремня, привязываемого к длинной узкой трубе. Рич крепко его затягивает и одаривает меня чувственной ухмылкой.
– Не сбежишь, Апельсинка! – глубокий голос с хрипотцой бьет по нервным окончаниям, когда до меня доходит, что сделал этот придурок. Негодование, злость, шок ядерным коктейлем вплескиваются в вены.
– Отвяжи меня, немедленно! – вкладываю в голос извергающуюся ярость и дергаю руками.
– Батарею оторвешь, – самодовольно ухмыляется скотина, и в секунду оказывается на мне, прогиная под собой матрас. – Я соскучился! – шоколадные глаза со всей серьезностью утаскивают в омут, но я всеми силами сопротивляюсь, брыкаясь под его неподъемным телом.
