Джереми женат на психопатке и даже не догадывается, потому что она сделала все возможное, чтобы это от него скрыть.
Кто-то мягко стучит в дверь кабинета, и я выключаю монитор. Открываю и вижу Джереми. У него влажные волосы, и он одет в белую футболку и черные пижамные штаны.
Это мой любимый вид. Босиком, по-домашнему, просто. Чертовски сексуально, и меня бесит, насколько сильно он меня привлекает. Интересно, испытывала ли бы я эти чувства, если бы не истории из рукописи?
– Прости, что помешал. Мне нужна помощь.
– Что такое?
Он жестом приглашает следовать за ним.
– В подвале есть старый аквариум. Мне просто нужно, чтобы ты придержала мне дверь, чтобы я смог поднять его наверх и помыть для Крю.
Я улыбаюсь.
– Ты позволишь ему оставить черепаху?
– Ага, он ей так обрадовался. Он стал постарше и, надеюсь, теперь не будет забывать ее кормить. – Джереми открывает дверь подвала. – Дверь открывается внутрь. Невозможно подняться по ступеням и выйти наружу, если заняты руки.
Джереми нажимает на выключатель и начинает спускаться по ступеням. Подвал не кажется продолжением дома. Он запущен и неухожен, словно брошенное дитя. Скрипучие ступени, слой пыли на перилах. В другом случае у меня бы не возникло ни малейшего желания спускаться в такое негостеприимное помещение. Особенно в доме, который и так до ужаса меня пугает. Но подвал – единственное в этом доме место, которого я еще не видела, и мне любопытно, что там внизу. Какие вещи Верити убрала прочь?
На лестнице темно, потому что свет включился только в самом подвале. Добираюсь до нижней ступеньки и с облегчением вижу: помещение вовсе не такое мрачное, как я ожидала. Слева – рабочий стол, который не использовали уже какое-то время. Он покрыт стопками папок и бумаг и напоминает скорее угол для хранения, чем место, где человек мог действительно сидеть и работать.
Справа – коробки вещей, накопленных за годы их совместной жизни. Некоторые с крышками, некоторые нет. Из одной коробки торчит видеоняня, и я содрогаюсь, вспоминая недавно прочитанную главу, где Верити рассказала, как отключала ее днем, чтобы не слышать плача детей.
Джереми просматривает вещи за коробками и между ними.
– Ты здесь работал? – спрашиваю я.
– Да. У меня была фирма по продаже недвижимости, и чаще всего я приносил кучу работы домой, так что здесь был мой кабинет.
Он приподнимает простыню и отводит ее в сторону, открывая аквариум, покрытый слоем пыли.
– Бинго.
Он просматривает содержимое аквариума, чтобы убедиться, все ли на месте.
Я по-прежнему думаю про его оставленную карьеру.
– У тебя была своя фирма?
Он поднимает аквариум и несет к столу на другом конце комнаты. Я освобождаю место, убирая бумаги и папки, чтобы Джереми мог его поставить.
– Да. Открыл ее в тот же год, когда Верити начала писать книги.
– Ты любил работу?
Он кивает.
– Да. Было тяжело, но у меня хорошо получалось, – он включает аквариум в розетку, чтобы проверить, работает ли подсветка. – Когда Верити написала первую книгу, мы оба воспринимали это скорее как хобби, чем как настоящую карьеру. Когда книгу удалось продать, мы по-прежнему относились к этому не слишком серьезно. Но потом о ней заговорили, продавалось все больше книг. Через несколько лет мои заработки начали смотреться на фоне ее доходов просто трогательно, – он смеется, словно это воспоминание ему приятно. – К моменту, когда она забеременела Крю, мы оба понимали, что я работаю только ради работы. Мой доход никак не влиял на наш уровень жизни. И это был единственный выход. Мне пришлось оставить работу, она требовала слишком много времени.
Он выключает в аквариуме свет, и в этот момент раздается хлопок. Единственная в подвале лампочка отключается.
Наступает абсолютная темнота. Я знаю, он прямо передо мной, но больше его не вижу. Пульс ускоряется, и я чувствую на руке его пальцы.
– Вот, – говорит он и подносит мою руку к своему плечу. – Видимо, сработал предохранитель. Иди за мной, а когда доберемся до верха, просто обойдешь меня и откроешь дверь.
Я чувствую, как напрягаются его мышцы, когда он поднимает аквариум. Держа руку на плече, следую за ним к лестнице. Он шагает медленно – вероятно, ради меня. Потом он останавливается и прижимается спиной к стене. Я протискиваюсь мимо него и на ощупь нахожу ручку. Открываю дверь, и внутрь проникает поток света.
Джереми выходит первый, и как только он освобождает мне путь, я так быстро закрываю дверь, что она хлопает. Он смеется, когда я порывисто выдыхаю.
– Не любительница подвалов, верно?
Качаю головой.
– Не любительница темных подвалов.
Джереми ставит аквариум на кухонный стол и снова осматривает.
– Сколько пыли. Ты не против, если я вымою его в твоей ванной? Будет проще, чем в раковине.
Качаю головой.
– Конечно, нет.
Джереми несет аквариум в ванную. Мне хочется пойти следом и помочь, но я сдерживаюсь. Я возвращаюсь в кабинет и изо всех сил стараюсь сосредоточиться на серии, над которой должна работать. Мысли о Верити продолжают отвлекать меня – так происходит каждый раз, когда я читаю главу ее автобиографии. Но я не могу перестать ее читать. Словно произошло крушение поезда, а Джереми даже не понимает, насколько его искорежило.
Предпочитаю не читать дальше, а продолжить работу над циклом, но успеваю сделать очень мало к тому моменту, как Джереми освобождает ванную. Решаю, что на сегодня хватит, и иду в спальню.
Умывшись и почистив зубы, смотрю на футболки, которые я повесила в шкафу. Мне не хочется надевать их, и я начинаю просматривать вещи Джереми. Рубашка, которую он мне одолжил, хранила его запах весь день. Наконец я натыкаюсь на футболку, достаточно мягкую, чтобы в ней спать. Слева на груди маленькая надпись: «Недвижимость Кроуфорда».
Натягиваю футболку и бреду к кровати. Прежде чем залезть в нее, обращаю внимание на следы зубов на передней спинке. Подхожу ближе и провожу по ним пальцем.
Потом обращаю внимание, что укусов несколько. Верити кусала спинку в пяти или шести местах, но некоторые следы почти незаметны.
Залезаю на кровать и встаю на колени лицом к спинке. Кладу между ног подушку и представляю эту позицию – сидя на лице Джереми и сжимая спинку. Закрываю глаза и просовываю руку под футболку Джереми, представляя, что это его рука гладит меня по животу и ласкает груди.
Приоткрываю рот и втягиваю воздух, но шум над головой сбивает меня. Смотрю на потолок и слушаю грохот кровати Верити, которая гудит и двигается.
Убираю подушку, ложусь на спину и пялюсь в потолок, размышляя, что происходит в голове у Верити – если вообще происходит. Что там, полная тьма? Она слышит, что говорят ей люди? Чувствует солнечный свет на коже? Знает, кто именно к ней прикасается?
