Кладу руку на сердце и в потрясении смотрю в небо.
– Ого.
– Да, – шепчет он.
Какое-то время мы лежим молча. И видим два метеора, один на юге и один на востоке. Оба раза Джереми показывает на них рукой, но ничего не говорит. Потом, когда наступает затишье, он приподнимается на локоть и смотрит на меня.
– Как думаешь, может, снова начать водить Крю к психотерапевту?
Я поворачиваю к нему голову. Мы совсем близко друг к другу, меньше чем в полуметре. Так близко, что я ощущаю его тепло.
– Да.
Кажется, он ценит мою честность.
– Хорошо, – отвечает он, но не ложится обратно на траву. Он продолжает смотреть на меня, словно хочет спросить что-то еще.
– Ты ходила на терапию?
– Да. И это лучшее, что когда-либо со мной случалось.
Я снова поднимаю взгляд в небо, потому что не хочу видеть его реакцию на свои дальнейшие слова.
– Посмотрев ту запись, где я стояла на перилах, я испугалась, что в глубине души хочу умереть. Несколько недель я пыталась бороться со сном. Боялась ненамеренно нанести себе вред. Но мой врач помог мне понять, что сомнамбулизм никак не связан с истинными намерениями. Ему пришлось повторять это несколько лет, и я наконец поверила.
– Твоя мама ходила на терапию с тобой?
Я смеюсь.
– Нет. Она даже не желала ее со мной обсуждать. В ту ночь, когда я сломала запястье, что-то произошло, и это изменило ее навсегда. Во всяком случае, наши отношения. Связь разорвалась. Вообще-то, моя мать очень напоминает мне…
Я резко смолкаю, потому что осознаю, что собиралась назвать имя Верити.
– Напоминает кого?
– Главного персонажа цикла Верити.
– Это плохо?
Я смеюсь.
– Ты действительно их не читал?
Он ложится обратно на траву, уже не глядя на меня.
– Только первую.
– Почему перестал?
– Потому что… Мне было тяжело понять, что все это – плод ее воображения.
Я хочу сказать ему, что он беспокоился не напрасно, мысли его жены жутким образом совпадают с мыслями ее персонажей. Но не хочу создавать для него такой образ Верити. После всего, что ему пришлось пережить, он заслуживает хотя бы положительных воспоминаний о своем браке.
– Она очень сердилась, что я не читаю ее рукописей. Ей нужно было мое одобрение, хоть она и получала его от всех окружающих. Своих читателей, редактора, критиков. Но по какой-то причине ей было нужно именно мое одобрение.
Потому что она была тобой одержима.
– А ты где получаешь одобрение?
Я поворачиваю к нему голову.
– Нигде. Мои книги непопулярны. Если я получаю положительный отзыв или письмо от поклонника, мне кажется, что обращаются не ко мне. Возможно, потому что я закрытый человек и никогда не встречаюсь с читателями. Я не разрешила публиковать свою фотографию, так что даже если некоторым читателям нравятся мои работы, еще никто не говорил мне этого лично, – я вздыхаю. – Наверное, было бы приятно. Если бы кто-то посмотрел мне в глаза и сказал: «Мне нравятся твои книги, Лоуэн».
Когда я договариваю, по небу пролетает метеор. Мы наблюдаем, как он несется над водой, отражаясь в озере.
– Когда начнешь строить новый причал? – спрашиваю я. Сегодня он наконец закончил разбирать старый.
– Я не буду строить новый причал, – спокойно отвечает он. – Просто надоело на него смотреть.
Я бы продолжила этот разговор, но, кажется, он не хочет.
Он смотрит на меня. И даже хотя сегодня вечером мы с Джереми часто смотрели друг другу в глаза, в этот раз все иначе. Интенсивнее. Я замечаю, как он бросает взгляд на мои губы. Я хочу, чтобы он меня поцеловал. Если он попытается, останавливать не стану. И даже вряд ли испытаю чувство вины.
Он тяжело вздыхает, снова откидывается на траву и смотрит на звезды.
– О чем ты думаешь? – шепчу я.
– Думаю, уже поздно. Пожалуй, пора запереть тебя в твоей комнате.
Я смеюсь над формулировкой. А может, потому, что выпила две «Маргариты». В любом случае, он тоже начинает смеяться. И момент, о конце которого он мог пожалеть, превращается в момент облегчения.
Иду в кабинет и беру ноутбук, чтобы поработать в спальне, когда он отправится спать. Пока он выключает на кухне свет, я открываю ящик и беру несколько страниц рукописи. И кладу их между ноутбуком и грудью.
На двери спальни установлен новый замок, я его еще не видела. Я не хочу рассматривать его или выяснять, можно ли открыть его изнутри, потому что подсознание обязательно это запомнит, и я смогу выбраться наружу.
Джереми стоит у меня за спиной, я захожу и кладу вещи на кровать.
– У тебя есть все что нужно? – спрашивает он.
– Ага, – я возвращаюсь к двери, чтобы запереться изнутри, когда закрою ее.
– Ну хорошо. Спокойной ночи.
– Хорошо, – с улыбкой повторяю я. – Спокойной ночи.
Я хочу закрыться, но он поднимает руки, останавливая меня. Снова приоткрываю дверь, и за эту секунду выражение его лица меняется.
– Лоу, – тихо говорит он. Прислоняется головой к косяку и смотрит на меня. – Я тебя обманул.
Пытаюсь не выдавать тревоги, но не получается. Начинаю вспоминать наш сегодняшний разговор и все предыдущие разговоры.
– Обманул насчет чего?
– Верити никогда не читала твоих книг.
Мне хочется отступить назад, скрыть свое разочарование в темноте. Но я остаюсь на месте, сжимая ручку левой рукой.
– Зачем ты так сказал, если это неправда?
Он на мгновение закрывает глаза и делает глубокий вдох. Потом размыкает веки, выдыхает и выпрямляется. Поднимает руки и хватается за верх дверного проема.
– Это я прочитал твою книгу. Ты хорошо пишешь. Феноменально. Именно поэтому я предложил твою кандидатуру ее редактору, – он слегка опускает голову и смотрит мне прямо в глаза. – Мне нравятся твои книги, Лоуэн.
Он опускает руки и закрывает дверь. Я слышу, как щелкает замок, прежде чем его шаги смолкают наверху.
Падаю на дверь, прижимаясь лбом к дереву.
И улыбаюсь, потому что впервые за всю карьеру кто-то, кроме литературного агента, похвалил мое творчество.
Удобно устраиваюсь в кровати с главой, которую принесла с собой. Мне так хорошо от слов Джереми, что я даже не против немного поволноваться перед сном из-за его жены.
Глава девятая
Курица с клёцками.
Это было пятое блюдо, приготовленное мною за те две недели, что мы провели в новом доме.
