После таких новостей я расслабляюсь окончательно. Верити в доме нет, а значит, переживать нечего.
Джереми кладет голову мне на грудь и смотрит на ноги, проводя пальцем по краю трусиков.
– Я проверил замок. Оказывается, если хлопнуть дверью, его можно случайно защелкнуть.
Я ничего не отвечаю: сомневаюсь, что могу в это поверить. Вероятность есть, но вариант с Верити кажется мне гораздо правдоподобнее.
Джереми приподнимает мою футболку – я снова взяла ее у него из шкафа. И целует меня между грудей.
– Мне нравится, когда ты носишь мои футболки.
Провожу пальцами по его волосам и улыбаюсь.
– Мне нравится, что они пахнут тобой.
Он смеется.
– И какой же у меня запах?
– Петрикор.
Он проводит губами по моему животу.
– Я даже не знаю, что это значит, – бормочет он.
– Это слово описывает аромат свежего дождя после жары.
Он снова возвращается к моим губам.
– Не знал, что для этого есть слово.
– Для всего есть слово.
Он быстро целует меня, потом отстраняется. Задумчиво сводит брови.
– А для того, что я делаю, слово есть?
– Возможно. Что ты имеешь в виду?
Он проводит пальцем по моей челюсти.
– Это, – тихо говорит он. – Влюбляюсь в женщину, хотя не должен.
Несмотря на его дополнение, у меня замирает сердце. Ужасно, что он испытывает вину за собственные чувства. Но я его понимаю. В каком бы состоянии ни была его жена, он спит с другой женщиной в их постели. Сложно придумать этому оправдание.
– Ты чувствуешь себя виноватым? – спрашиваю я.
– Да, – несколько мгновений он молча меня рассматривает. – Но недостаточно виноватым, чтобы остановиться, – он опускает голову на подушку рядом со мной.
– Но нам придется остановиться, – напоминаю я. – Я должна вернуться на Манхэттен. А ты женат.
Судя по глазам, он скрывает мысли, которые не хочет озвучивать. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Наконец он целует меня и говорит:
– Я подумал над тем, что ты сказала прошлым вечером на кухне.
Я молчу и боюсь продолжения. Прислушался ли он ко мне? Согласился ли, что качество его жизни не менее важно, чем жизнь Верити?
– Я позвонил в реабилитационный центр, ее будут забирать по будням, начиная с понедельника. Она будет возвращаться домой по выходным, трижды в месяц.
Он ждет моей реакции.
– Думаю, так будет лучше для вас троих.
Я словно вижу – скорбь начинает испаряться. Из него, из этого дома. В окно дует ветер, в доме тихо, Джереми выглядит умиротворенным. В этот момент я принимаю решение о рукописи.
Я не буду ничего делать.
Если я докажу, что Верити убила Харпер, Джереми не станет легче. Ему станет только хуже. Откроется столько ран… И появятся свежие, еще более глубокие.
Не уверена, что присутствие Верити безопасно, но со временем это можно выяснить. Думаю, Джереми просто стоит повысить бдительность. Поставить в комнату Верити камеру с датчиком движения. Если она действительно притворяется, он узнает. А если он узнает, то никогда не позволит ей приближаться к Крю.
К тому же в реабилитационном центре за ней будут следить куда пристальнее.
Кажется, все стало нормально. Безопасно.
– Останься еще на неделю, – просит Джереми.
Я планировала уехать утром, но теперь, когда я знаю, что Верити скоро покинет дом, то с удовольствием осталась бы еще на целую неделю, без Эйприл и Верити.
– Ладно.
Он поднимает бровь.
– Ты хотела сказать – хорошо.
Я улыбаюсь.
– Хорошо.
Он прижимается губами к моему животу, целует меня и снова залезает сверху.
Он проникает в меня, не снимая с меня футболки. Мы занимаемся любовью так долго, что мое тело расслабляется, поддаваясь его движениям. Когда я чувствую, как мышцы его рук начинают напрягаться под моими пальцами, я не хочу заканчивать. Не хочу, чтобы он оставлял мое тело.
Я крепко обхватываю его ногами и нахожу губами его губы. Он стонет и погружается в меня еще глубже. Мы продолжаем целоваться, когда он кончает – его губы замирают, дыхание учащается, и он даже не пытается из меня выйти. Он валится на меня, оставаясь внутри.
Мы молчим, прекрасно осознавая произошедшее. Но ничего не обсуждаем.
Отдышавшись, Джереми выходит из меня и опускает руку, запуская пальцы мне между ног. Он наблюдает за мной, прикасаясь ко мне, и дожидается, когда я достигну оргазма. Когда это происходит, я не пытаюсь сдерживать крики – к счастью, в доме никого нет.
Когда все заканчивается, я расслабленно лежу на кровати, и он целует меня в последний раз.
– Мне нужно ускользнуть, пока никто не вернулся.
Я улыбаюсь, наблюдая, как он одевается. Он целует меня в лоб и вылезает обратно в окно.
Не знаю, почему он не воспользовался дверью, но это меня смешит.
Закрываю лицо подушкой и улыбаюсь. Что на меня нашло? Видимо, чертов дом совсем вскружил мне голову, потому что половину времени я готова бежать отсюда сломя голову, а половину времени мечтаю остаться здесь навсегда.
Эта рукопись точно сводит меня с ума. Я чувствую, что влюбляюсь в мужчину, хотя знаю его всего несколько недель. Но я влюбляюсь в него не только в реальной жизни. Я влюбилась в него благодаря словам Верити. По ее описаниям я узнала, что он за человек, и поняла – он заслуживает большего. Я хочу дать ему то, чего не дала она.
Он заслуживает быть с тем, кто поставит любовь к его детям превыше всего.
Убираю с лица подушку и кладу себе под бедра, приподнимая их, чтобы сохранить внутри то, что он оставил во мне.
21
Когда я снова заснула, мне снился Крю. Повзрослевший, лет в шестнадцать. Во сне не произошло ничего примечательного, во всяком случае, я этого не помню. Помню только чувство, когда смотрела ему в глаза. Будто он злой. Словно все, на что обрекла его Верити и что он видел, отпечаталось в его душе, и он пронес это с собой сквозь детство.
С тех пор прошло несколько часов, и я невольно раздумываю, насколько молчание о рукописи в интересах Крю. Он видел, как утонула сестра. Видел, как мать отказалась ей помогать. И хотя он еще очень маленький, возможно, эти воспоминания сохранятся. И он всегда будет помнить, как она попросила его задержать дыхание, прежде чем намеренно перевернуть лодку.
Мы сидим на кухне – только я и Крю. Эйприл уехала около часа назад, а Джереми наверху, укладывает Верити. Я сижу за столом, ем крекеры с арахисовым маслом и наблюдаю, как Крю играет в айпаде.
