– Ты волнуешься о том, что будет дальше, – сказала Крыса, бросив на Тейо пристальный взгляд. – О том, как нас примут.
Тейо с некоторой неохотой кивнул.
Крыса огляделась по сторонам.
– Все будет в порядке. Ты же здесь вырос. И неплохим вырос, а значит, добрые люди здесь есть.
– Так-то оно так…
– Я что хочу сказать: ты же знаешь, какова моя безумная жизнь, однако я всегда могу вернуться домой, и там мне будут рады.
– Верно, там тебя любят.
– Значит, и здесь должны быть те, кто любит тебя.
Тейо опустил взгляд и закусил губу. Очевидно, в правоте Крысы он здорово сомневался.
Крыса крепко стиснула его руку. В ответ он поднял взгляд и благодарно улыбнулся.
«Есть, есть здесь те, кто тебя любит. По крайней мере один-то человек…»
– Тейо?
Все четверо оглянулись. Остановившийся в пяти ярдах от них юный минотавр, одетый точно так же, как был одет Тейо, смотрел на собрата-послушника, вытаращив глаза.
– Привет, Перан, – робко откликнулся Тейо.
– Во имя Бури, что с тобой стряслось? Мы все решили, что ты погиб!
Глава двадцать восьмая. Лилиана Весс
Карина Темуа продолжала уговаривать Лилиану Весс бежать из трясин Калиго, пока та не схватила ее и не надела на нее ошейника, и чем больше она порицала госпожу, тем сильней раскалялся ее собственный ошейник.
«Что бы все это значило?»
– Твои слова… это они влекут за собой наказание? – скорее восхищенно, чем с ужасом спросила Лилиана.
«Весьма, весьма затейливые чары».
Карина кивнула, кривясь от боли.
– Да, мне не положено возвышать голос супротив госпожи. Но, миледи, прошу, тебе нельзя здесь оставаться. Такой жизни я не пожелала бы и злейшему врагу.
«Знакомое чувство».
– И даже Лилиане Весс? – усомнилась Лилиана Весс.
«Ведь я могла бы…»
– Что ж, – еще сильней скривилась Карина, – быть может, для нее я и сделала бы исключение.
Ошейник ее ярко вспыхнул, и старуха до крови закусила руку, чтобы сдержать страдальческий крик.
«Вот и еще одна живая душа страдает, служа Лилиане Весс».
Внезапно Лилиана осознала, какой бесчувственной пародией на человеческое существо была все это время.
– Прекрати разговоры, – сказала она служанке, – и… дай-ка я тебе помогу.
Обеими руками схватив Карину за кровоточащую ладонь, она потянула ману из крови, направляя ее ток вверх, к шее и горлу старухи. Похоже, боль от ожога унялась.
«Вы только полюбуйтесь: я еще на что-то годна».
Карина изумленно вытаращила глаза.
– Так ты целительница, миледи?
«Целительница. Да, как же. Хотя на целительницу я когда-то училась… менее чем в ста ярдах отсюда, более ста лет тому назад…»
– Что-то наподобие, – ответила Лилиана.
Разумеется, все, что она сделала, – перенаправила собственную жизненную силу старухи к самому заметному, самому явному источнику боли. Выигрыша никакого, но свое дело сей фокус сделал. Вдобавок и сама Лилиана, провернув этот трюк, почувствовала себя немного лучше, немного возвысилась в собственных глазах.
– Куда я могла бы тебя отвести?
«Позволь мне сделать хоть какое-то доброе дело…»
Карина замотала головой и явно опять собралась побуждать Лилиану к бегству.
«Нет!»
– Молчи, – сказала Лилиана. – Я понимаю. Но оставлять тебя здесь, в таком положении, не могу. Несомненно, куда-то же тебя, мадам Темуа, увести можно.
«Одно только доброе дело…»
Старуха взглянула на Лилиану с жалостью и толикой благодарности.
«Первый и последний человек, смотревший на меня так за несколько десятилетий…»
Наконец Карина кивнула в сторону флигеля, стоявшего в паре сотен ярдов от особняка. Поддерживая старуху под локоть, Лилиана повела ее за собой. Помогать ей… от этого по-прежнему становилось легче на сердце.
«Должно быть, я так жалка в своей нужде…»
– Здесь живут слуги? – в попытке успокоить мысли спросила Лилиана, когда они подошли поближе.
Карина снова кивнула, и обе вошли во флигель.
Внутри оказалось нечто вроде ночлежки. Похоже, в этих комнатах теснилась добрая сотня душ. Большая часть обитателей спала. Некоторые готовились ко сну. Еще несколько – поднимались, готовясь исполнить ту службу, что от них требовалась. И у всех до одного поблескивали под подбородком золотые ошейники – точно такие же, как у мадам Темуа.
«Да это же не слуги, это пленники».
– Расскажи мне, что здесь произошло, – велела Лилиана.
Проходившая мимо служанка в ужасе вытаращила глаза и отчаянно замотала головой, призывая Карину молчать.
– Кто эта женщина? – спросила другая.
– Кажется, я ее в городе видела, – откликнулась третья.
Разумеется, ни одной из них и в голову не пришло, что она может оказаться Лилианой Весс.
– Я встретила ее бредущей через болото, – пояснила Карина. – Она направлялась к усадьбе.
– Так и пусть себе идет, – проворчал старик, натягивавший сапоги.
– Просто расскажи, что здесь произошло, – повторила Лилиана. – Ты ведь наверняка сможешь изложить простые факты, не говоря ничего, ведущего к наказанию.
Карина поразмыслила над этим и согласно кивнула:
– Да. Если выбирать слова с осмотрительностью, все будет в порядке.
– Прошу, постарайся. Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадала из-за меня.
«Благодарю покорно, чувства вины мне и без тебя достаточно».
Карина встряхнула прокушенной кистью. Теперь, когда ожоги на шее унялись, рука ее явно нестерпимо болела, однако она стоически терпела боль.
– Что ж, попробую, – начала она. – По-моему, все началось сразу после известия о гибели этого рыцаря-лича, слуги Кабала.
– Да, – как можно бесстрастнее подтвердила Лилиана, – я слышала о нем. Я слышала о его… кончине.
Сомнений быть не могло: помянутый рыцарь-лич – это Джозу. Он-то и был ее первой жертвой. Любившая брата всем сердцем, Лилиана отчаянно старалась спасти его жизнь, но вместо этого обрекла на безумие и была вынуждена убить собственными руками. Затем Кабал возродил его, обратил в лича, и Лилиане пришлось убивать его заново. Но, умирая во второй и последний раз, Джезу рассказал, что сестра – проклятие их рода.
«Проклятие для всех и вся, кто был мне небезразличен, и даже для – особенно для – себя же самой».
