– Не понимаю, – сказала Самут.
– Чтобы попасть в другой мир, вам нужно принять решение сделать это, – с явственным нетерпением в голосе ответила Странница. – А я должна принимать похожее решение, чтоб никуда не перемещаться. Если мне нужно остаться в каком-либо мире, приходится помнить об этом и сдерживаться.
– И даже сейчас? – ошеломленно выдохнула Самут.
– И даже сейчас я, чтоб оставаться здесь, с вами, трачу кое-какие силы. Нет, ничего героического. Ничего для меня непривычного. Но если я хоть на миг забудусь, потеряю сосредоточенность на этом мире, только вы меня и видели.
Рал устремил взгляд на нее. Как же ему захотелось заглянуть в ее скрытые от взора глаза, увидеть, какие в них таятся секреты! Подробности ее жизни оказались… изумительными и весьма, весьма ужасающими.
– Как же ты спишь? – спросил он.
– Наверняка мне известно одно: заснув в одном мире, я всякий раз просыпаюсь в другом.
– Вот это да, – только и смог сказать Рал.
Отклик Самут оказался несколько более осмысленным:
– А все эти путешествия… неужто они тебя не утомляют?
– Нет. По крайней мере, физически – нет. Для меня куда утомительнее оставаться на месте – неважно, сколь долго.
– Так, значит, вчера, – проговорил Рал, – когда в игру вошло Бессмертное Солнце…
– Да, ощущение было… странным. Мне не пришлось стараться оставаться на месте. Солнце удерживало меня на Равнике, хотела я того или нет. Вот только меня весь день напролет слегка поташнивало. К счастью, от этого несколько отвлекал бой. Я поглощала кинетическую энергию, и она помогала угомонить желудок.
– Вот так да! – вновь ахнул Рал. Он понимал, что звучит это по-идиотски, но иных подходящих слов на ум никак не приходило.
– Как бы там ни было, моя особенность сообщает мне особую, уникальную связь со Слепой Вечностью. Я чувствую в ней любое волнение, любую рябь, а след мироходца способна чуять гораздо дольше, чем любой из вас. Намного дольше любого обычного мироходца.
– «Обычного мироходца», – негромко, едва ли не про себя прошептала Самут. – Да есть ли такое на свете?
– Для меня – да, – отвечала Странница. – Для меня все вы одинаковы. Все, за исключением Теззерета. Технические устройства – особенно устройство Межмирового Моста – встроенные им в собственное тело, делают его след еще более уникальным, очевидным и стойким, чем след любого другого из вашей братии. Тем более Мост, как вы говорите, поврежден. Подтекает. Учитывая это, отыскать его след для меня легче легкого.
«Да, это объясняет, как она может его выследить. Не объясняет другого: зачем ей его выслеживать. Вправду ли она верит в отмщение за Равнику? Или у нее имеются собственные тайные намерения? Что могло связывать ее с Теззеретом в прошлом? Не придется ли состязаться с нею из-за добычи?»
– Я взяла след, – сказала Странница, повернувшись к Ралу. Казалось, еще немного, и он сумеет разглядеть ее лицо. Уж не нарочно ли она травит душу?
– Так ты готов? – спросила она.
Говоря откровенно, на Амонхет они прибыли всего-то около двадцати минут назад. Новое путешествие, да так скоро, здорово подорвет силы.
«И велики ли шансы на то, что Теззерет не ушел из следующего мира дальше?»
Однако мысль о продолжении погони также обладала определенной притягательностью. Повернувшись к Самут, Рал поблагодарил ее и ее божество за помощь. Самут склонила голову, принимая благодарность.
Тогда Рал кивнул своей провожатой. Странница тут же исчезла, а Рал Зарек, как всякий обычный мироходец, отправился по ее следу, по указанному ею пути, оставив позади и Самут, и Нактамун, и весь Амонхет.
Глава тридцатая. Враска
С тех самых пор, как Джайя Баллард проводила их на Каладеш, к дому Довина Баана, а после вернулась на Равнику, дабы помочь и Кайе, по следу ведалкена Враску повела Вивьен Рейд.
Обе они двигались через Гирапур при свете дня, по еле заметному кровавому следу, оставленному Бааном среди глухой ночи. Джайя предупреждала Враску, что горгон среди уроженцев Каладеша не бывает, и посему Враска ожидала от местных жителей той же реакции, с которой неизменно сталкивалась на Равнике, – то есть испуга. Столкновение с чудовищем, свободно расхаживающим по городским улицам, не по душе никому, а числить себя чудовищем Враска привыкла давным-давно. Ярлык этот характеризовал ее так долго, с самого раннего детства, что в какой-то момент она и вести себя начала подобно чудовищу. Убийце по найму. Коварной изменнице. Созданию из тех, что добиваются цели любыми необходимыми способами – и неважно, кто при том пострадает.
Накрыв голову капюшоном, она пониже натянула его на лоб в надежде спрятать от посторонних глаз щупальца и глаза, в надежде остаться неузнанной до тех пор, пока не отыщет Баана, не прикончит его и не покинет Каладеш.
«Сеять здесь панику мне уж точно ни к чему».
С головой погрузившись в эти горькие мысли, она едва не наткнулась на маленькую, лет так семи-восьми, девочку, игравшую на мостовой в некую разновидность каналы – игры со стеклянными шариками и мелом. Враска прекрасно помнила, как сама, маленькой горгоной, играла в каналу, хотя куда лучше помнила о том, как ее не принимали в подобные игры – даже собственные сверстники-Голгари, а особенно эльфы-девкарены и люди, проникшиеся чувством превосходства над прочими членами Роя еще на руках матерей, если не в материнской утробе.
Сидевшая на корточках с зажатым меж двух пальцев стеклянным шариком в синих спиралях девочка подняла голову и взглянула огромными карими глазищами прямо на Враску. И горгона тут же поняла, что с мостовой, снизу, девочка вполне может заглянуть ей под капюшон. В любую секунду увидеть, кто Враска такова, и завизжать. Чтобы глаза не вспыхнули золотым огнем, чтобы сдержать спонтанный порыв обратить играющую девочку в камень просто за то, что та оказалась на пути у горгоны, потребовалось невероятное усилие воли.
С другой стороны, Враска была вполне готова выхватить абордажную саблю и пригрозить девчонке, вздумай она только раскрыть рот.
Но нет, ничего подобного не потребовалось. Взглянув Враске прямо в глаза, девочка склонила голову набок и так доверчиво протянула ладонь, что Враска невольно сняла руку с эфеса сабли и помогла малышке подняться.
Темноволосая, темнокожая, кареглазая дочь рода человеческого улыбнулась царице Голгари.
– А ты не такая, как все, – сказала она.
Враска сглотнула. На миг царице почудилось, будто это ей сейчас семь-восемь лет от роду, будто это она, затаив дух, ждет: не откажут ли ей, не отвергнут ли ее снова?
– Ты такая красивая, – сказала девочка, потянувшись к Враске.
Стоило Враске подхватить ее на руки, она взялась за край капюшона, собираясь откинуть его назад, но горгона отрицательно покачала головой. Тогда девочка запустила руки под капюшон и с необычайной нежностью погладила щупальца Враски.
