«Как у меня это вышло?»
– По-моему, тут дело в твоей Искре, – пояснила Крыса, в который раз угадав его мысли. – У тебя есть та же самая штука, что и у всех-всех-всех мироходцев. Вот эта вот самая, которая питает твою душу и магию. Болас у многих мироходцев их отнял, потому и сделался так силен. У тебя тоже такая есть. И, думаю, была всю жизнь. Только надо самому себе не препятствовать, вот так-то. То есть о чем я: ты, Тейо, иногда слишком уж много думаешь. А я вот – нет. Уж Крысы-то никто еще не мог обвинить, будто она думает слишком много. Конечно, чтобы хоть в чем-то меня обвинить, надо же знать, что я здесь. Вот почему я такой великий вор, понимаешь? Ни разу меня еще не ловили. И никогда не…
Но тут, заглушив окончание ее объяснений, подал голос аббат.
– Тейо, – сказал он, – я же совсем забыл…
После этого он на долгое время умолк.
Мало-помалу все крестьяне прошли мимо, к монастырю. Снизу, один за другим, донеслись крики Перана, Берлуца, Артуро и Армандо:
– Крестьяне прошли! Крестьяне прошли!
Спустя пару минут этот клич повторил и Тейо. Дождавшись подтверждений от Абедо и Тео, он почувствовал, что теперь щиты можно уменьшить, сузить геометрическое построение.
Тем временем буря пошла на убыль, и только после этого аббат снова заговорил – обычным голосом, без всякой магии:
– Прекрасно сработано, мальчик мой. Просто прекрасно. Теперь же ты должен покинуть наш монастырь и никогда более не возвращаться.
Глава тридцать восьмая. Рал Зарек
Странница «чуяла» след Теззерета.
Помогая Ралу выследить дичь, она устроила грандиозную гонку – с Равники на Амонхет, затем на Иннистрад, далее на Камигаву и… а, дьявол его разберет, где это они оказались теперь. Подобно многим мирам, оставшимся позади, в этом Рал тоже прежде никогда не бывал.
Рал сел – вернее, едва не рухнул – на плоский камень.
– Где мы?
– На Иксалане, – ответила Странница. – Но Теззерет ушел дальше. Здесь почти не задержался. Нужно идти.
Рал очень не хотел проявлять слабости, однако, совершивший за один день столько межмировых переходов, сколько не совершал за целый месяц, сказал:
– Послушай, я знаю, что мы с тобой устроены по-разному. Но мне нужно передохнуть. Меня уже ноги не держат. – Он указал на заходящее солнце. – Честно говоря, нам здесь, возможно, придется заночевать.
– Это восход, а не закат.
– Тогда нам, возможно, придется остановиться здесь на день. Или хотя бы на час-другой. Прости.
– Ничего-ничего, – сказала Странница, хотя в ее голосе чувствовалось некоторое раздражение.
– А ты действительно не устала?
– Нет, но чем дольше мы остаемся на одном месте, тем сильней устаю.
– Прости.
– Это ты уже говорил.
– Ну так прости за то, что повторяюсь, – рассмеялся Рал. – Кстати, не могла б ты хотя бы присесть? Незачем так надо мной возвышаться.
Странница огляделась вокруг и села на другой камень, напротив.
– Так лучше?
– Да, спасибо.
– Не за что.
– Можно тебя спросить кое о чем?
– Разве я могу в этом помешать?
– Отвечать же тебе не обязательно.
– Об этом мне прекрасно известно.
– Отчего ты мне помогаешь? Доводилось раньше сталкиваться с Теззеретом?
– Доводилось.
Рал подождал, но подробностей не последовало.
– И?.. – ободряюще спросил он.
– И, думается мне, его смерть пойдет Мультивселенной на благо.
– Потому что…
– Потому, что он – личность крайне опасная. Возможно, ты даже не осознаешь, насколько.
– Это я как раз вполне осознаю. Мне тоже доводилось с ним сталкиваться.
– Тебе довелось столкнуться с Теззеретом, служившим Николу Боласу. Пожалуй, этот Теззерет тоже был довольно опасен, но мне страх внушает другой Теззерет.
– Так ты боишься его?
Странница не ответила. Пауза длилась долго, пока молчание не сделалось неловким. Но едва Рал решил нарушить его, Странница сказала:
– Я боюсь того, кем он мог стать, освобожденный от власти дракона.
Во время разговора Рал пристально наблюдал за ней, но она почти не шевелилась. Ему отчаянно хотелось увидеть ее лицо, сокрытое в тени широкополой шляпы, но он даже не знал, как об этом заговорить. Какие бы слова ни приходили в голову, чтоб выразить этакую просьбу, все они отчего-то казались откровенной грубостью.
– Значит, покончим с ним сейчас, – сказал он. – Ради высшего блага Мультивселенной.
– Ради высшего блага Мультивселенной.
– И кое-какого личного удовлетворения?
– И немалого личного удовлетворения.
– Ты мне лица не покажешь?
Но ведь он вовсе не хотел об этом спрашивать! Само с языка слетело…
– Нет, – просто, бесстрастно ответила Странница.
– Но отчего? Зачем ты его прячешь? Зачем доходишь до этаких крайностей, только б никто его не увидел?
– Разве?
Откинув волосы в сторону, Странница подняла голову. Под шляпой оказалась золотая маска, закрывавшая все ее лицо так, что даже глаза оставались в тени.
Рал закатил глаза.
– Да. Думаю, да. Такого желания увидеть лицо женщины я не испытывал с тех пор, как… да, пожалуй, что никогда. Ты превратила его в загадку. Загадки влекут к себе. Как я понимаю, на это ты и рассчитываешь.
– Вовсе нет, – возразила Странница. Теперь в ее голосе слышались нотки веселья.
– Так зачем же?
– Мне не нравятся выражения лиц тех, кто видит мое лицо.
Это было сказано попросту. Обыденно. Констатация факта, не более.
– Неужели ты настолько прекрасна?
– Думаю, некогда была, – не без сожаления сказала она.
– Но теперь?..
Странница снова надолго умолкла, и, наконец, заметила:
– Понимаешь ли ты, насколько сейчас назойлив? Думаешь, не испытывая сексуального интереса к женщинам, ты способен говорить с нами и о нас объективно? Нет. Объективность эта ложная, кажущаяся. Ты говоришь себе: «Это же не “подкат”. Это же не предлог. И не суждение, и не оценка, так что ж тут дурного?» Ты говоришь: «Я – просто надежная гавань. Ничем никому не грозящий сосуд, в который любая женщина может излить свои секреты». Однако ж на самом деле ты только удовлетворяешь собственное любопытство. За наш счет.
Тут уж настал черед Рала взять паузу.
