«А без него…»
Без него Джейс больше не был уверен ни в чем: может статься, никакой Стражи уже вовсе не существует.
«Конечно, друг другу мы останемся верны всегда – но Мультивселенной?..»
Цена победы казалась слишком, слишком уж высокой.
«Отчего я никогда прежде не замечал, что Гидеон – лучший мой друг?»
Невдалеке, беседуя с Нив-Миззетом и прочими главами гильдий, шла Враска. Нет, ни ей, ни Ниву Джейс не завидовал. Наоборот, искренне радовался, что его дни в роли Воплощения Договора подошли к концу.
– Значит, договорились? – сказал Аджани. – С утра отправляемся на Терос, почтить память друга.
Джейс, Чандра, Нисса, Тефери, Карн, Сахили, Джайя, Аджани и Уатли дружно кивнули или согласно забормотали. Но отчего Уатли тоже хочет отправиться с ними? Ведь она познакомилась с Гидеоном только сегодня утром…
«Впрочем, кто я такой, чтобы отказывать ей? Проклятье, Гидеон заслуживает всех почестей, какие только возможны! Да что там почести, он заслуживает куда большего, но большего у нас для него, пожалуй, что и нет».
С этими мыслями он поднял взгляд к вершине Цитадели – туда, где погиб Гидеон. Погиб, спасая жизнь Лилианы, чтоб Лилиана смогла спасти Мультивселенную.
– Послушайте, – не слишком охотно заговорил он, – мне… как-то не по себе. Тревожно за Лилиану.
– Это что, шутка? – зарычала Чандра. – Лично я никак не пойму, отчего бы мне не выследить и не прикончить ее! Ведь это она отняла у нас Гида!
Джайя Баллард помрачнела.
– Так вот, кто ты такая, дитя мое? Убийца?
– Я не дитя. И жизни лишила уже многих.
– Хладнокровно и равнодушно? – уточнил Аджани.
– К этому я равнодушной остаться не могу.
Тефери задумчиво почесал подбородок.
– А мне до сих пор неясно, что произошло. Лилиана Весс лишила Гидеона жизни собственной рукой?
– Нет, – отвечал Джейс. – Не совсем. По крайней мере, я так не думаю.
– А что же думаешь? – пророкотал Карн.
– Как Лилиана обратилась против Боласа, мы с вами видели все, – начал Джейс.
– Только на день позже, чем следовало, – уточнила Сахили. – А перед этим собственными руками погубила не одну тысячу жизней.
– Да, верно, – согласился Джейс. – Но вот о чем я догадываюсь. Вы все это видели. Она исчезала, таяла на глазах. Обращение против дракона в буквальном смысле губило ее. Однако остановить Боласа могла только она одна. По-моему, Гидеон это видел. Сознавал.
– И потому даровал собственную неуязвимость ей, – негромко, скорее самой себе, чем прочим, сказала Нисса.
– А взамен принял губившее ее проклятие на себя.
– И она это допустила? – язвительно спросила Чандра.
– Может быть. Не знаю. Знаю одно: когда все завершилось, я дотянулся до нее – телепатически. И почувствовал ее муки. Противоречивые чувства. Чувства, которых она сама не в силах была понять.
– Ты, Джейс, всегда питал к этой женщине слабость, – буркнул Аджани.
– Вправду? Ты всерьез так считаешь? Разве не вы все обвиняли меня в том, что я к ней слишком строг?
Чандра отвела взгляд. Действительно, она много раз обвиняла Джейса именно в этом.
– Возможно, ты был насчет нее прав. Возможно, мы все ошибались.
– Возможно. Но… Послушайте, мне вовсе не по душе быть ее адвокатом. Не тому я, понимаете ли, обучен. Я просто думаю, что ситуация с нею может оказаться сложней, чем мы думаем. Так вот, нельзя ли учесть хотя бы это?
– Джейс, – прошептала Чандра, – когда-то я любила ее, точно родную сестру. А она предала нас всех.
За этим последовало недолгое молчание, во время коего Джайя упорно не сводила испытующего взгляда с Чандры, своей протеже, и, наконец, та сказала:
– Что именно ты, Джейс, предлагаешь?
– Я… сказать откровенно, не знаю. Может быть… может, нам следовало бы отыскать ее и, по крайней мере, выслушать. По-моему, в ней что-то… надломилось.
Тут Чандра подняла взгляд на Джейса.
– И не в ней одной.
– Спешить с решением ни к чему, – заговорила Джайя, взяв Чандру за руки. – За ночь нам все равно ничего не сделать. Мы даже не знаем, где ее искать, а утром нас ждет важное дело.
– Это точно, – поддержал ее Аджани. – Как быть с Лилианой Весс, вполне можно решить после поминовения. Идет? – спросил он, взглянув в глаза Джейса.
– Конечно.
– Наверное, нам всем просто нужен отдых, – сказала Уатли. – Отдых и время, чтоб разобраться в собственных мыслях.
– Только не здесь, – подал голос Тефери.
– Верно, не здесь, – согласилась Чандра. – Мне Равника уже до смерти надоела. Приглашаю всех с собой, на Каладеш.
– Мне надо бы кое-куда наведаться, – сообщил Карн.
– Твое «кое-куда» и до завтра вполне подождет, – возразил Тефери. – Думаю, ночь в общей компании всем нам пойдет на пользу.
Карн призадумался… однако согласно кивнул.
– Значит, на Каладеш, – подытожил Аджани. – Всего на одну ночь, до утра.
Тут Джейс краешком глаза заметил, что Враска, отколовшись от Нива и прочих, кратчайшим курсом направляется прямо к нему.
– Я собираюсь остаться, – сказал он. – Давайте встретимся на рассвете, на этом же самом месте. А отсюда сообща отправимся на Терос.
Ответом ему послужили несколько кивков, однако никто не проронил ни слова. На глазах Джейса все остальные покинули Равнику – Джайя с Чандрой скрылись в ослепительных вспышках пламени, за ними с резким металлическим скрежетом исчез Карн, Аджани окутался золотым ореолом и был таков, а Тефери словно бы обернулся синим смерчем, унесшим его прочь. К тому времени, как Равнику покинули Нисса, Сахили и Уатли, Враска подошла к Джейсу и взяла его за руку.
– Насколько я помню, у нас назначено свидание, – сказала она.
– Так точно, капитан. Оловянная улица. Кофе. Книжная лавка.
– Да, ты ведь любишь читать мемуары, записки интересных людей.
– Люблю. А ты, кажется, любишь хроники.
– Люблю.
И оба двинулись вперед.
Какое-то время шли молча, попросту радуясь близости друг к другу. Джейс ясно видел, что некие мысли не дают Враске покоя, однако она об этом не заговаривала, и он решил не любопытствовать – ни попросту, ни с помощью магии разума. Он знал, что у нее имеются свои секреты, но был уверен: вряд ли хоть один из них столь же велик и ужасен, как то, что хранит в тайне он сам. И от нее, и от всех остальных.
А еще Джейс понимал: ему необходимо решить, каким человеком он хочет стать. Многие годы ему препятствовали, тормозили развитие огромные бреши, провалы в памяти, и это сделало его скрытным, молчаливым, стеснительным. Теперь, вернув себе память целиком, он очень хотел бы стать лучше и всей душой надеялся, что рядом с Враской это удастся.
