— Ну что ж, хорошо, — в конце концов, согласилась Джой. — Догадываюсь, что другой альтернативы у меня нет, — она поджала губы и встретила его взгляд с нарочитым спокойствием. Ей следует держать себя в руках. — Я должна поблагодарить тебя за то, что ты выручаешь меня. И за помощь твоего друга также, — она вспомнила волка, пристально смотрящего на нее — подобный взгляд был сейчас у Люка. — Позже я расспрошу тебя об этом волке, — заявила она с вызовом, давая понять, что так легко не сдастся. Он мог поставить ее в неудобное положение, но не считаться с ней она не позволит. Джой ожидала, что он предложит ей руку, но он держался на расстоянии. На самом деле, казалось, что он, наконец—то, осознал, что на нём, в отличие от неё, нет одежды.
— Жди здесь, — скомандовал он и скрылся за деревьями прежде, чем она успела ответить.
Надевая жакет, она искоса посмотрела, каким путём он ушел, и увидела, как среди зелени деревьев мелькнула его красивая загорелая спина и более ничего. Почти что сразу она почувствовала стремительно растущее внутри нее раздражение, так как солнце уже покинуло небосвод, и ветер дразнил своими холодными прикосновениями. Раздражение практически достигло своего предела, как вдруг он так же внезапно, как и ушел, вернулся. Он всё ещё был обнажён до талии, но сейчас всю нижнюю часть тела скрывали аккуратные джинсы.
С растущим беспокойством Джой поняла, что появившаяся на его теле одежда не сыграла особой роли. Она отдавала себе полный отчёт, что охватившие её чувства, с которыми она боролась, не исчезли с появлением одежды. А он по—прежнему не выказывал ни малейших признаков неловкости. Даже его ноги, мягко ступавшие по шуршащей гальке пляжа, были обнажены.
Джой подумала, что если бы сейчас не была такой уставшей и замершей, то, скорей всего, сильно бы разозлилась и предпочла бы развернуться и уйти отсюда, хотя первоначально планировала поступить иначе. Но она философски решила не обращать ни на что внимания. Всё—таки она практичная, трезво мыслящая женщина, всегда была и будет такой, и даже Люку Жуводану не по силам это изменить.
Он двинулся вперёд, остановился и вопросительно оглянулся, наблюдая за её колебаниями. Последний раз, посмотрев на окружающую природу, казавшуюся такой мирной и прекрасной, она застегнула молнию на жакете и последовала за ним. Чувства подсказывали, что прогулка обещает быть длинной и неприятной. А испытываемый ею дискомфорт вызван не только лишь холодом и усталостью. Ах, как бы ей хотелось, чтобы всё было так просто.
Люк мучительно ощущал её присутствие. Каждый нерв в его теле напоминал о присутствии Джой с того самого момента, как он увидел её на берегу озера, и все последующее время. Его самые лучшие намерения рушились один за другим.
Каждый раз, когда он чувствовал её молчаливую борьбу безо всякого намёка на слабость, его собственное сердце предавало его и начинало биться сильнее всякий раз, когда она была так близко от него.
Казалось, она занимала все его зрение, слух и осязание так, что он с трудом понимал, куда несут его ноги и как не сбиться с правильного пути. Как бы там ни было, ноги сами узнавали дорогу, не прибегая к помощи разума, который в данный момент был целиком и полностью сосредоточен на ней.
Знала ли она, какой отклик вызывала в нём? Она должна была видеть лишь малую часть его реакции, ведь он был весьма осторожен, не позволяя чувствам отражаться на лице, даже когда собственное тело предавало его. Она не выказала ни шока, ни отвращения, увидев его наготу. Для него это не имело значения, а для кого—то её поведение могло, по крайней мере, показаться странным. Но она оставалась невозмутимой, тогда как он потерял самообладание.
Ее запах дразнил его всю дорогу, пока они шли. Когда он впервые ее сегодня увидел, то заметил, как ее одежда прилипла к телу, рубашка была распахнута в результате борьбы с этими скотами из города, и он понял, что под рубашкой она ничего не носит. От холода её соски затвердели — об этом было не трудно догадаться, так как они рельефно выделялись на ткани прилипшего к телу жакета.
Светлые влажные волосы были заплетены в привычную косу, она и на самом деле чем—то походила на промокшую древесную крысу — но только потому, что её необычная ранимость вынуждала его обороняться словами. Даже потрёпанная и измазанная грязью она была желанной. Он никак не ожидал, что она будет выглядеть настолько потерянной, нуждающейся в помощи. Гораздо легче было противостоять ей, когда она, казалось, была полностью уверена в своей собственной неуязвимости. Или когда собиралась использовать его, в то время как он пытался соблазнить ее.
Но сейчас Джой была попросту одинока и напугана, хотя и безуспешно пыталась скрыть это от него. В любое другое время он вполне был бы удовлетворен такой знакомой реакцией. Сейчас же проклинал, что все складывается еще хуже, чем было в прошлый раз. Всё изменилось после того поцелуя — ужасного, пронзительного поцелуя, так не похожего на те другие, что были в его жизни.
Он придерживался своего решения: не выезжать в город, не видеть её снова, но он не ожидал, что она будет сама разыскивать его.
Она чуть не упала, зацепившись ногой за корягу, и он автоматически потянулся к ней, помогая удержать равновесие. Реакция на физический контакт была настолько внезапна, что они остановились поражённые. Он тотчас убрал свою руку. Через рукав жакета он ощущал её пылающую огнём кожу, она потрясенно посмотрела на него широко распахнутыми карими глазами. Несмотря на то, что произошло между ними до этого — она по—прежнему реагировала на него. Люк понял, почему она разыскивала его, но он также знал, что мотивы ее поступка не такие однозначные, какими бы она хотела их видеть.
От осознания этого он не почувствовал никакого удовлетворения.
Хотя он повторял себе, что взял её с собой в сторожку лишь для её собственной безопасности, но мотивы его поступка были еще туманней, чем ее. Ни перед одной женщиной он не испытывал такого смущения.
Они шли в тишине. Тени становились более длинными, когда они пересекали лес, свет еле проглядывал сквозь кроны деревьев, образовавших подобие плотного навеса над головами. Потом они вышли из леса и направились вдоль берега озера по оленьей тропе, в которую плавно перетекла дорога, ведущая из города. Иногда он сходил с протоптанной дорожки, ступая на нехоженые земли, чтобы сократить путь, он задумался, представляет ли себе Джой, как мало ступало здесь людей. На ее лице сохранялось упрямое выражение, что она вполне самостоятельна и не нуждается в нём. Что не боится. Она обхватила себя руками и отказывалась от его помощи всякий раз, когда он предлагал ей всего лишь помочь удержаться на ногах.
Он сконцентрировался на том, что ему всегда прекрасно удавалось — на игнорировании её присутствия, пытаясь не вспоминать ощущение податливого тела в своих руках, несдерживаемую страсть её поцелуя и как он на это отреагировал. Но когда она снова поскользнулась на краю ручья и он потянулся, чтобы подхватить ее, то понял, что все прилагаемые им усилия тщетны.
Она слишком утомилась, чтобы сопротивляться ему. Тело в его руках обмякло и стало податливым, из груди вырвались всхлипы, и глаза закрылись от невысказанной усталости. Он чувствовал ее состояние, как будто оно было его собственным. Бледный овал лица был прекрасен, несмотря на то, что осунулся от изнеможения, а приоткрытые губы — столь соблазнительны. Мягкость её груди касалась его руки, в то время как его дыхание шевелило ей волосы. Когда она, наконец, приоткрыла глаза, он утонул в них.
