Она почувствовала практически облегчение, когда Клэр вырвалась из круга серьезных взрослых, подскочила к ним и даже быстро улыбнулась Джой, прежде чем схватить руку Люка и начать болтать. Джой почти удавалось выхватывать отдельные слова из того, что она говорила, хотя смысл большей части разговора ускользнул. Девочка в театральной манере сделала заявление и торжественно указала на Джой.
Джой обнаружила, что она невольно придвинулась ближе к Люку, когда все жители, как один, повернулись и посмотрели на нее.
Несколько пар пронизывающих глаз уставились на нее, не моргая. Она ответила им не менее испытующим взглядом, вздергивая подбородок и выпрямляя спину под тяжестью рюкзака. Несмотря на то, что он не прикасался к ней, ее радовало ощущение присутствия Люка у себя за спиной.
— Привет.
Джой услышала, каким хриплым был ее голос, и нетерпеливо прочистила горло.
— Привет, меня зовут Джой Рэнделл.
Если она ожидала бурных приветствий или какого—либо ответа, ее ждало разочарование. Смотрящие на нее лица были бесстрастными, хотя и не выражали открытой враждебности. Даже сейчас она смогла разглядеть схожесть в их чертах — друг с другом и с Люком. У многих были черные волосы, у некоторых тронутые сединой, которая, казалось, мало что имела общего с возрастом, очертания подбородка и скул имели сходство с Люком. Но больше всего именно их глаза походили на его — эти странные напряженные взгляды — хотя ни один из них не обладал неуловимой силой его глаз.
Джой беспокойно задвигалась, гадая, как выйти из затруднительного положения, когда вмешался Люк.
— Est—ce ainsi que vous souhaitez la bienvenue a une invitee
[7]
?
Джой услышала в его тоне вызов и вопрос.
— Вот так вы приветствуете гостей?
Деревенские заворочались, один или два забормотали, и тогда вперед вышла пожилая женщина, лицо которой было покрыто паутиной глубоко высеченных морщин. Люк немедленно повернулся к ней. Его слова были отрывисты и резки.
Выхватив из потока слов одно, четко—произнесенное: «Grand—maman
[8]
» — словно зачарованная, Джой следила за тем, как пожилая женщина и Люк обмениваются долгими, пронзающими друг друга взглядами. Она видела сходство между ними, несмотря на то, что волосы женщины давно побелели, а острые углы черт ее лица смягчились и стерлись годами и большим жизненным опытом. Джой чувствовала некое противостояние сил воли между ними, бесконечно долго ни один из них не хотел отвести взгляда от другого.
Затем, внезапно, пожилая женщина перевела взгляд. Она всматривалась в Джой, оглядывая ее, подобно Клэр, сверху донизу. Джой так же выдержала это исследование и испугалась, когда на лице пожилой женщины вдруг возникла улыбка.
— Alors, petit—fils, c'est ça, ta derniere petite amie
[9]
.
Пожилая женщина уперлась руками в бока и бросила на Люка взгляд, полный скрытого значения. Джой пыталась осмыслить это, как вдруг была напугана сухим голосом, произнесшим с сильным акцентом по—английски:
— Не думала, мальчик, что ты приведешь когда—нибудь сюда одну из них. Нечто особенное, не так ли?
Глядя на Люка с немым призывом, Джойс испытала второй шок. На скулах Люка расцвел слабый румянец, а губы сжались в мрачную линию. Пожилая женщина издала хриплый смешок, и Джой почти подпрыгнула.
— J'ai raison, hein?
[10]
И снова внимание женщины было обращено на Джой.
— Хорошо, представь нас. Где твои манеры, мальчик?
Джой была уверена во внезапном изменении поведения людей, наблюдавших за противостоянием. Как будто все напряжение разом утекло и сменилось чем—то похожим на доброжелательность. Внезапно возник обмен тихими комментариями, взглядами и кивками, будто в односельчанах ослаб некий маленький узел.
Даже резкие от раздражения глубокие интонации такого родного голоса Люка принесли облегченье.
— Grand—maman, это — моя подруга, Джой Рэнделл.
В первый раз за все время он повернулся к Джой, выражение его лица смягчилось, успокаивая ее.
— Джой, это — моя бабушка, Бертранда.
Взглянув в лицо Люка в поисках ключа к правильному приветствию, Джой рискнула:
— Bonjour, Бертранда. Рада познакомиться.
Когда она протянула руку, пожилая женщина неожиданно крепко пожала ее. На самом деле, рука Бертранды была настолько далека от определения «хрупкая», что Джой заморгала. Пожилая женщина улыбнулась, обнажив несколько дырок на тех местах, где раньше были зубы.
— Joelle.
Она произнесла имя на тот же манер, как ее один раз или два называл Люк, с перекатывающейся напевностью на конце.
— Хорошее имя. У тебя и должно быть такое.
Внезапно она уронила руку Джой и подмигнула Люку:
— Я была права, hein? Elle est differente. P't—être que c'est elle…
[11]
И снова Джой представилась редкая возможность увидеть, как Люк краснеет. Если бы обстоятельства были немного другие, она бы потребовала от него объяснений и в тот раз, и в этот — но осторожный взгляд на лицо Люка сказал ей, что сейчас определенно не время. Объяснения подождут. Она поняла достаточно, чтобы прийти к заключению, что бабушка Люка была важной персоной в деревне. И если она примет Джой, то и все остальные поступят так же.
Будто в подтверждение ее догадкам, несколько односельчан выступили вперед поприветствовать Люка, многие с объятиями и хлопками, которые он возвращал с некоторой сдержанностью. В действительности, Джой заметила, что он несколько странно принимал их приветствия, в том числе и от небольшого количества детей, которые кружили вокруг него, подобно дервишам, и с которыми он обращался, как и с Клэр, не скрывая любви. С женщинами он обращался крайне любезно, не зависимо от их возраста, а с мужчинами почти так же пытливо—сдержано, как и со своей бабушкой. Но это мало что для нее проясняло, так что она позволила отвлечь себя от мыслей, когда Люк подвел мужчину примерно своего возраста, чтобы представить ей.
— Это — мой кузен, Филипп, — сказал он, прервав на мгновение разговор, текший между ними. — Клэр — его дочь. Я остановлюсь на ночь у него.
Филипп пожал ее протянутую руку своей мозолистой ладонью и сильно кивнул головой. У него были черные, как смоль волосы, такие же, как и у Клэр. Он пробормотал приветствие на французском, посмотрел на нее длинным испытующим взглядом и, наконец, повернулся к Люку. Коротко попрощавшись, Филипп их покинул, а затем и односельчане, один за другим, последовали его примеру, пока с ними не остались только бабушка Люка и Клэр.
