Ворочаясь в постели, Джой кулаком приглушила стон разочарования. Одновременно это помогло сосредоточиться на цели, к достижению которой она была так близка, и забыть обо всем, что отвлекало. В какой—то момент времени это простое решение перестало работать. В какой—то момент она шагнула за край.
Когда, наконец, пришел сон, это было падение другого свойства — последующие сновидения поглотили ее, не оставляя ничего после себя, только золу.
Глава 11
Люк стоически перенес еще одно объятие бабушки, которая, кажется, была неспособна прекратить посмеиваться и заговорщицки подмигивать ему.
— Ты убедишься и вскоре вернешься, Льюк — и приведешь ее с собой, hein
[22]
? — Щербатая, торжествующая усмешка, которую она адресовала Джой, почти заставила его потерять самообладание, но однажды он уже вышел из себя, а толку — чуть. С ней этот номер не проходит. Как он и должен был предвидеть. Только одна вещь заставила бы ее понять, как она ошибается на его счет — и относительно Джой. Он должен будет вернуться, как только Джой уйдет, и показать ей. Эти ее догадки были ошибочны, упования — своего рода пыткой. Представив себе, как ее лукавое лицо вытягивается от разочарования, он почувствовал некоторое удовлетворение.
Что думала Джой обо всем этом, что она должна была думать о поведении его бабушки, он мог только догадываться. Казалось, она по—дружески приветствовала сельских жителей, которые пришли пожелать ей удачного похода, не показывая своих истинных мыслей. Он был глубоко благодарен — теперь, что она не поняла всех слов, которые были сказаны о них и вокруг них — слов, которые, возможно, помогли бы ей уловить значение понимающих взглядов, которыми провожали ее сельские жители.
Улыбаясь, она подошла к нему, ее волосы пахли мылом, глаза горели от волнения. Он быстро отвел взгляд, пока кружащиеся золотые искорки не заманили его в ловушку.
— Сегодня — тот самый день, Люк, не так ли? День, когда мы достигнем горы?
Ее голос был заполнен настолько невинным энтузиазмом, что он едва сдержал улыбку. Или порыв чувства, которое не мог себе позволить.
— Возможно. Зависит от того, насколько быстрый темп мы возьмем. Но очень спешить мы не будем, Джой. Помни, я хочу доставить тебя туда в целости.
Его предостережение не смогло испортить ее приподнятого настроения.
— Прекрасно. Как скажешь, Льюк!
Его имя, произнесенное ею так, как делала это его мать, почти заставило его коснуться ее, погладить мягкий бледный изгиб щеки, провести пальцами вниз к подбородку. Но он заставил себя ограничиться только воображением.
— Я рад, что ты научилась сотрудничать, — сухо произнес он.
Она выпрямилась, выгнула брови и скрестила на груди руки.
— Прошу прощения, но я всегда иду навстречу. Я знаю некоторых людей, которым очень далеко до моей уступчивости.
Внезапно она прикусила губу, как будто сказала что—что, чего говорить вовсе не собиралась. Люк почувствовал, как его лицо слегка покраснело, пока он искал в ее словах скрытый смысл, но от необходимости ответить на этот выпад он был спасен внезапным появлением Клэр, которая бросилась на его ноги с характерным для нее порывом и начала тараторить на французском языке.
— Льюк, ты уже уходишь? Почему ты не можешь побыть еще? — и, бросив молниеносный взгляд на Джой, добавила. — И ты собираешься привести с собой эту страннуюмадемуазель в следующий раз? Она станет твоей?..
Люк утихомирил ее, опустив руку ей на плечо. Она тут же все поняла, затихла и пристально посмотрела на него широко открытыми, неожиданно серьезными глазами. Он опустился на колени и крепко обнял ее.
— Клэр, есть некоторые вещи, о которых невежливо спрашивать. Ты же не хочешь заставить Джоэль смутиться, не так ли?
Клэр обдумала это с запрокинутой кверху головой.
— Но она даже не говорит по—французски! — запротестовала она, наконец. Люк подавил смешок, ограничившись тем, что отвел один из спутанных завитков с ее лица.
— Ты знаешь, что слова — это не все, Клэр. Есть некоторые вещи, которые ты поймешь, когда станешь старше, но обещаю, что я объясню их тебе однажды. Когда смогу.
Несколько воинственно выпятив нижнюю губку, Клэр медленно кивнула.
— Хорошо. Но ты лучше возвращайся поскорее!
Люк принял энергичные объятия маленькой девочки, платя за ее внимание собственными крепкими объятиями.
— Будь послушной, Клэр.
— Я всегда слушаюсь! — заявила маленькая девочка. И мгновенно умчалась, молча коснувшись Джой.
— Мне жаль, что у меня нет столько энергии, — нежно сказала Джой. Последние из сельских жителей уже расходились, прощаясь и давая напоследок советы, а кое—кто ухмылялся, чего Джой, к счастью, казалось, не замечала.
На мгновение Люк пробовал вообразить, какой должна была быть Джой в этом возрасте. Даже теперь она казалась почти беззаботной, в ней было что—то от невинности ребенка. Он знал, что она не была невинной и была далеко — совсем — не ребенок. Стоило ему только вспомнить об этом, и кровь закипала в нем, стоило только позволить своей полной осведомленности принять ее, и он не устоит перед ее соблазнительной властью.
Он старательно отогнал эти думы в сторону, зная, что ему станет легче только тогда, когда она уйдет с его территории и из его жизни. Боль от этой мысли была отправлена в самый дальний угол.
Бабушка внезапно прервала его беспорядочные размышления — на этот раз в подходящий момент. Она заговорила по—французски, на мгновение игнорируя Джой.
— Я забыла сказать тебе, Льюк — сегодня попозже приедет доктор. Ты уверен, что не хочешь послоняться в округе и дождаться его?
Люк бросил быстрый взгляд на Джой, отметив с облегчением, что она, казалось, не расслышала это одно слово — docteur
[23]
— среди других.
— Мы должны идти, бабушка, фактически, прямо сейчас. — Он наклонился, чтобы отдать ожидаемую дань уважения, легко поцеловав в обе щеки, что она приняла как должное и повернулась к Джой. Выражение на лице Джой было почти комическим, когда Бертранда одарила ее звучным, смачным поцелуем в похожей, но намного более мелодраматичной манере. Джой беспомощно глядела на Люка, пока старая женщина не выпустила ее.
Бертранда беспристрастно смотрела на них обоих в течение долгого мгновения, а затем подняла голову и вдохнула воздух.
— Сезон меняется, — объявила она на английском языке. — Я чувствую в ветре запах чего—то странного. — Внезапно ее подвижное, обветренное лицо стало серьезным. — Может, тебе лучше остаться, в конце концов, здесь, Льюк.
Какое—то мгновение Люк осмысливал ее слова и отклонил их прежде, чем сомнение могло поколебать его решение. Остаться здесь на еще одну ночь — и слушать многозначительные комментарии, видеть догадливые кивки и вкрадчивые улыбки сельских жителей, знать, чего они ожидают и чего никогда не будет — остаться здесь на еще одну ночь и понять, что дошел до края, зашел так далеко, что нет никакой надежды восстановить равновесие, — нет. Это невозможно.
