— Снег, — прошептала она. Она, смеясь, кружилась и махала руками, как ребенок, который впервые увидел падающий снег. Возможно, ошеломленно подумал он, она и на самом деле никогда раньше не видела снега.
У него не хватало сил не смотреть на нее. Мышцы на его ногах одеревенели, как только она начала танцевать, так же свободно, как дикое существо в своей стихии.
Дрожа от непрошеных эмоций, Люк уронил свою поклажу на землю, стремительно погружаясь во власть страсти и желания. Джой действительно искренне радовалась простой красоте природы, почти беззвучно смеялась и, открыв рот, ловила языком кружевные хлопья. Люк следил за движениями ее тела голодными глазами, чувствуя, что его самоконтроль тает подобно снежинкам на руках. Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и его сердце перевернулось. Жар, исходящий от ее лица, мог растопить снег на километр в любом направлении прежде, чем успел бы коснуться земли.
— Как чудесно, Люк, — сказала она. — Снег будет идти целый день?
Люк сглотнул, чтобы заставить слова пробиться сквозь комок в горле. Он освободился от ее пристального взгляда и посмотрел на небо.
— Да. Погода поменялась. Нам нужно двигаться дальше, — если она и заметила в его голосе преднамеренную холодность, то не показала виду, продолжая ослепительно улыбаться.
— Ты можешь воспринимать все это, как должное, Люк. Я этого делать не собираюсь, — Джой протянула руку, чтобы поймать полную ладонь снежинок и стала внимательно их разглядывать. Предостережение вспыхнуло в сознании Люка, но тотчас исчезло. Она пронзила его взглядом и направилась в его сторону, обращаясь к нему. Ее голос долетел до него, подобно далекому крику, развеянному ветром. — Дай мне время почувствовать это, Люк. Я хочу понять твой мир, стать его частью… — он остановил ее. Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы отступить от нее, она резко остановилась, ее улыбка погасла.
— Мы об этом не договаривались, — сказал он решительно. Глаза Джой опасно блеснули.
— Мы всегда можем изменить условия нашего договора, Люк, — ответила она.
Он промолчал. Смотря вдаль, он вдохнул воздух полной грудью, позволяя дикой природе заполнить свои чувства. Через несколько часов будет темно, темнее обычного, из—за облаков и тумана, по—прежнему закрывающих вечернее солнце. Впереди, в нескольких часах ходьбы на запад, есть несколько скалистых склонов и крепких утесов, где они могли бы разместиться на ночь. Им следовало бы двигаться, не спеша, постепенно спускаясь в долину, но в связи с ухудшением погоды нельзя затягивать с возвращением.
«Одна ночь перед Валь—Каше и несколько после. Он выдержит, иного выбора нет».
Люк глянул сквозь Джой, будто ее там не было, и нагнулся поднять свой рюкзак.
— Поспешим, — сказал он. — Я хочу пройти не меньше десяти километров до темноты. — Он развернулся, не дожидаясь, когда она начнет протестовать. Но, шагая, прислушивался к звуку дыхания и скрипу ее рюкзака, когда она двинулась за ним.
Шагая рядом с Люком под снежный танец, Джой чувствовала, как удовлетворение теплотой разливается по всему телу, вытесняя окружающий холод и холод между ними. Невозможно злиться, когда вокруг стало так красиво. И, если Люк, казалось, делал все, чтобы не замечать ее, то она обнаружила, что ей легче простого простить его. Охваченная чем—то чудесным и ранее не испытанным, она едва заметила, когда он начал увеличивать темп.
Снег ложился на землю и покрыл сначала отдельные участки, а потом все засыпал белым пухом. Джой игралась с ним: перескакивала через снег, пинала его так, чтобы он лип к носкам ее ботинок. Она задавалась вопросом, на что это будет похоже, когда снег станет достаточно глубоким, чтобы пробираться сквозь него, насколько будет здорово слепить снеговика или поиграть в снежки — все то, что Люк, когда был ребенком, наверняка, считал само собой разумеющимся. Обыкновенные вещи, которые для нее оказались маленьким чудом.
Люк молчал, методично ведя ее вдоль направления течения ручья, параллельного их курсу. Джой плелась за ним, с трудом сознавая команды, которые Люк отрывисто отдавал, чтобы поддержать ее. Линяющий заяц—беляк, готовящийся поменять все еще испещренную коричневыми крапинами шкурку на снежно—белую, пересек тропу, по которой они шли. Пасущийся лось, спускающийся со своей подругой—лосихой по склону в более гостеприимную долину, коротко фыркнул на них, а затем шумно удалился в лес. Маленькие птички ссорились из—за ягод, оставшихся на кустах черемухи и смородины.
Все было таким замечательным, что она поняла насколько устала только тогда, когда Люк наконец—то остановился на ровном участке, расположенном между простирающимися голыми скалами и утесами. Здесь прошел более сильный снегопад, и снежный покров был толщиной несколько сантиметров. Он придавал окружающей природе глубокую умиротворяющую красоту.
— Разобьем лагерь на ночь здесь, — сказал Люк, осматриваясь вокруг. Он едва взглянул на нее, опуская поклажу и начиная обустройство лагеря. Изучая место, которое он выбрал, Джой подумала, как будет чудесно здесь отдохнуть. Она плюхнулась на валун, сметая снег с его поверхности. Легче всего сейчас позволить себе расслабиться и слушать знакомые звуки обустройства лагеря. Ей следует помочь Люку, но она так устала.
Она смутно осознавала, что прошло какое—то время, это почувствовалось острее, когда она обратила внимание, что ее одежда отсырела и прилипла к коже. Очень неуютно. «Было бы хорошо снять все это, — подумала она. Тело начала сотрясать дрожь, и она, кажется, не могла ее остановить. — Забавно, — с болезненным шумом в голове она искала Люка. — Где его носит? Она голодна. И хочет принять ванну. Она хочет… Чего она хочет? Казалось, она не может вспомнить. Все, что она знает — во всем виноват он. Именно он, — она захихикала. — Надо бы пойти поискать его, — она попыталась встать, но обнаружила, что совсем не держится на ногах. — Такая неуклюжая. Лучше, если Люк этого не увидит, — мир закружился перед глазами. Она знала, что ничего не пила, но чувствовала себя пьяной. Опьяневшей без выпивки. — Кажется, раньше было теплей. Может, если она переоденется…» Джой дернула язычок молнии на куртке и потянула вниз. Пальцы не слушались ее. Наконец она расстегнула куртку и попыталась снять. Каким—то образом она запуталась в ней и зарычала от разочарования, когда ее руки болезненно вывернулись.
— Джой, — слова пришли словно издалека. — Что ты делаешь?
Звук голоса напоминал докучливое жужжание мухи. Бешеным рывком Джой сдернула куртку и бросила ее на снег. Что—то прикоснулось к ней, но она сердито оттолкнула.
— Уйди, — отрезала она. — Прочь! — она снова попыталась встать, чтобы отодвинуться, но, казалось, отнялись ноги. А затем она стала падать… падать.
Люк подхватил ее на руки прежде, чем она упала на снег.
— Джой!
Она что—то пробормотала, очень неразборчивое и странное.
— Мне холодно, Люк, — она размахивала руками, одетыми в перчатки, попадая ему по лицу. — Уйди.
Сердце чуть не остановилось у Люка в груди. «Гипотермия». Он отпустил яростное проклятье в свой адрес. Почти целый день он игнорировал Джой, уверенный в ее способности идти наравне с ним, какой бы трудный темп он ни взял. Он был погружен в себя, занят тем, чтобы не подпустить ее близко.
