— Боюсь, что не слишком хорошо объяснил тебе, Джой, — сказал Коллье в тишине. — Я надеялся, что для тебя будет возможным это понять. Я очень благодарен…
— За то, что я могу это принять? — Джой покачала головой с кривой усмешкой. — Алан, именно я должна быть благодарна за то, что у меня есть такой друг, как вы, — она снова потянулась, чтобы поймать его руку, он мягко сжал её снова. — Всё меняется так быстро, что иногда я думаю, меня уже больше ничего не сможет удивить.
Сильнее сжав руку, Коллье искал её взгляд.
— Если что—то на самом деле… если что—нибудь удивит или испугает тебя, если ты когда—нибудь будешь нуждаться в какой—либо помощи, Джой, я хочу, чтобы ты знала — я рядом.
Джой сморгнула внезапные слезы.
— Я знаю. Спасибо, Алан.
Стул скрипнул под ним, когда доктор сменил позу, выпуская её руку и разминая свою шею.
— А теперь, думаю, самое время немножко подольше подвигаться перед сном. Не будь слишком самонадеянной — твоему телу всё еще нужно много времени, чтобы выздороветь. Сейчас ты в хорошем состоянии, и так как холодный дождь закончился, я могу вызвать свой транспорт, чтобы он подобрал меня. Я последний в списке.
Он поднялся, и Джой со стоном подалась вверх, чтобы схватить его за руку. Они несколько раз прошлись по комнате, и, наконец, он сказал:
— Ты уже думала, где бы хотела провести оставшуюся часть времени своего выздоровления? — его голос был осторожен, и Джой подняла взгляд от пола к его лицу. — Ты не должна слишком перегружать себя, тебе действительно нужно время, чтобы полностью выздороветь, но примерно через неделю ты сможешь уехать из деревни. Тем не менее, я бы рекомендовал тебе еще несколько недель подождать, прежде чем совершать любые длительные поездки.
Его последние слова прозвучали почти вопросом, который Джой не совсем поняла. Медленно двигаясь в сторону кровати, Джой утонула в пушистой мягкости перины, в то время как Коллье осматривал её швы.
— Я вообще не думала об этом, — признала она, нахмурившись. — Я… — эмоции, которые вызвал вопрос доктора, заставили её заколебаться. «Люк, — это было первой мыслью, — Люк». Казалось, она не могла понять внезапную суматоху своих мыслей. Она не думала о «после» — не тогда, когда находилась здесь, в Валь—Каше.
Она попыталась подумать о возвращении к своему домику, о возвращении домой — но даже слово «Дом» не имело никакого смысла. Больше не имело. Это засело свинцовой тяжестью у неё в животе и поднялось вверх, сжав горло так, что никакой звук не мог выйти.
— Лежи спокойно, Джой, — мягко сказал Коллье. Тогда она поняла, что качала головой, отрицая что—то, что никак не могла уловить, не говоря уже о том, чтобы осознать. Она могла принять существование оборотней, но эта тайна внутри собственного сердца лежала вне её понимания.
— Добрый вечер, доктор, — несмотря на предупреждение Коллье, она дернулась на звук голоса Люка. Когда Джой подняла глаза, они немедленно нашли его, как будто их соединяла невидимая нить эмоций. Янтарная зелень его пристального взгляда была направлена на неё. — Джоэль.
Она расслабилась под теплой нежностью своего имени. На мгновение она забыла о Коллье, пока тот отодвигался в сторону, прижимаясь ногами к кровати. Затем она отвела взгляд от неотразимых глаз Люка и увидела напряженность, которая заставляла доктора оставаться неподвижным, с сосредоточенной осторожностью взирая на Люка, пока тот приближался к кровати.
После их откровенного разговора Джой не могла больше игнорировать поведение своего друга, как не могла игнорировать и жаркий гипноз присутствия Люка. Она инстинктивно знала, что было еще много чего, что она все еще не понимала; посерьезневшие глаза Коллье, следовавшие по комнате за Люком, были подтверждением тому, как мало, в действительности, она понимала. Но она не знала, что сказать или сделать, как смягчить ситуацию, а прикосновения Люка — легчайшее поглаживание пальцами её плеча, вытеснило все остальное из её головы. Отвечало именно её тело.
— Не забывай, Джой, — голос Коллье был хрипловатым от напряжения. — Если я буду тебе нужен — для чего угодно — или у тебя появятся вопросы, я буду здесь или в Лоувелле, — Джой почувствовала, что рука Люка остановилась, она наблюдала, как он медленно поворачивался к доктору. В течение напряженного, почти болезненного момента они смотрели друг на друга, и Джой знала, что в позе Люка была угроза, она видела, что Коллье попытался скрыть нежеланную дрожь. Именно Коллье отвел глаза в сторону, на Джой, в его глаза вернулась печаль. — Помни, Джой, — он медленно отошел от кровати, наконец, остановившись в дверном проеме. — Пусть она поспит, Люк, — в его голосе не было следов поражения. На сей раз глаза опустил Люк.
Коллье ушел прежде, чем Джой успела ответить. Кровать заскрипела, когда Люк сел на край, жар исходил от его тела почти ощутимыми волнами. Она подвинулась вбок, освобождая место для него так, чтобы узкая кровать смогла вместить их обоих, он колебался только один момент и пока вытягивался рядом, она прижалась к нему, положив голову на плечо. Его рука обхватила её, стараясь быть осторожной с ребрами, и в наступившем блаженстве Джой забыла обо всех беспокойствах, которые зародила в ней беседа с Коллье.
Она поняла, что задремала, убаюканная пальцами Люка, поглаживающими её волосы, и размеренным биением его сердца под своей щекой, когда его рука остановилась, обхватывая сзади за шею. Странное интимное прикосновение заставило её вздрогнуть и внезапно проснуться.
— Что он сказал тебе, Джой? — голос Люка был очень мягок, но она не могла ошибиться в напряженности его вопроса. Джой открыла глаза и положила руку ему на грудь, чувствуя бесспорное ускорение сердцебиения.
— Он мне задал именно этот вопрос, — прошептала Джой.
Люк напрягся под ней и почти сразу же расслабился. Его пальцы скользили по её волосам вдоль затылка. Он держал её в этом положении, легонько поглаживая, когда она высвободилась, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Он многое объяснил мне — о том, кто ты есть. О Валь—Каше, — она заколебалась, кусая губу. — И о твоей матери. То, что она была, как ты, — она почувствовала заминку его сердца и снова переход к быстрому, даже ритмичному ходу. — И о детях… — проведя рукой по груди, Джой нащупала его руку, вспоминая всё, что говорил ей Коллье. — Мне очень жаль, Люк, — она накрыла пальцами его руку, как будто так или иначе могла защитить его от боли, которую он перенес мальчиком.
Его рука вывернулась, чтобы поймать её.
— Тогда ты понимаешь, Джой, — это было заявление доверия. — Понимаешь, как это важно для нас, — впервые он убрал свою руку с её шеи так, чтобы она могла повернуться и посмотреть ему в лицо. — Для меня, — его глаза были блестящими и не совсем обычными, когда встретились с её. «Не то, чтобы нечеловеческими, — оцепенело подумала Джой, — чем—то большим, чем просто человеческие».
Её ребра заболели, когда она села и прислонилась к нему, но она проигнорировала этот незначительный дискомфорт, когда заметила напряженность в его выражении, страх чего—то — как показалось ей сначала — что находилось вне его контроля.
