Лексон натянул одеяло до самого подбородка, кивком дав согласие на сказку. Диана сменила основное освещение на маленькую настольную лампу, села на край кровати и начала рассказ неторопливым шёпотом:
– Случилось это за много миль отсюда, в пригороде мегаполиса, одного из тех, чьи небоскрёбы царапают небо. Стояла весна. Семья, каких тысячи, въехала в новый просторный дом. Раньше им приходилось тесниться в душной городской квартире, а теперь у каждого была своя отдельная комната, поэтому счастью их не было предела.
– Это была большая семья?
– Дай подумать… Мама, папа, славная дочурка и упитанная болонка по кличке Буба. И всё на первый взгляд у них шло хорошо. Беда таилась по соседству… Этот монстр, Пёс, обитал в соседнем доме. Не таком, как у этой семьи. А в гнилом, вонючем, как его пасть, промёрзлом. Ему там было холодно и одиноко. Словом, не нравилось.
– Он захотел жить с той семьёй?
– Да, можно сказать и так… Но они этого не хотели и вежливо сообщили ему об этом. Но Пёс не прекращал досаждать им и в какой-то момент решил заменить собой Бубу.
– Он её убил?
– Растерзал, грязный зверь, и оставил на их крыльце. Тогда семья приняла решение отправить монстра в клетку, где ему было бы и место, но это оказалось слишком сложно, и вскоре Пёс вернулся домой ещё злее и безумнее, чем раньше. И однажды, перед самым Рождеством, подумал, что раз получить место домашнего питомца ему не удалось, он станет мужем их дочки. Но она была слишком юна для этого, чуть старше, чем ты сейчас, Лексон. Он пробрался в комнату к малышке, но к счастью, это заметил папа и быстро пришёл на помощь. У них началась настоящая схватка! Папа защищался как мог, но Пёс оказался сильнее и слопал его. А потом слопал девочку…
– А маму?
– Когда мама вернулась с работы, дома её никто не встретил… Она сразу поняла в чём дело и отправилась в логово монстра. А дальше всё было как в сказке про Красную Шапочку. Мама ворвалась к псу, распорола ему брюхо и спасла свою семью.
История закончилась, и мальчик разочарованно отвернулся к стенке. Диана растеряно вытянулась, ей то казалось, что Лексона сказка взволновала. Она потёрла ладошки и отправилась к выходу, было решив, что он уснул, но внезапно передумала и спросила:
– Тебе не понравилось?
– Вполне, миссис Беккер, – не поворачиваясь, ответил он. – Просто мне хотелось, чтобы вы рассказали, как всё закончилось на самом деле.
– На самом деле? Это же выдуманная история, как её не закончи – всё равно будет правда.
– И я тоже могу её закончить по-своему?
– Конечно, – сдержанно улыбнулась женщина. – Хочешь?
– Попробую, – мальчик сел на кровать, свесив ноги. – Вспарывать брюхо монстру было бессмысленно, все знают, что, если кого-то прожевать и проглотить – он умрёт. А та женщина потеряла семью, взамен приобретя тяжесть и больше никогда не снимала чёрное одеяние.
Холодная улыбка моментально исчезла с лица Дианы и Лексон рассмотрел тот взгляд, который видел каждый раз, когда очередная нянька вопила, что он монстр. Взгляд, которым его пилила тётка Мария, и смотрела собственная мать. Да и вообще все кроме, пожалуй, Розы и отца. Розы и отца, который старался всегда отводить глаза.
Но Диана пересилила себя. Она не зря называла себя стойкой, она такой и была. Такой и была. И не редко.
– Великолепная фантазия, Лексон, – широко улыбнулась она. – Тебе стоит развивать творческие способности. Ну, отдыхай, завтра тебе потребуются силы. Доброй ночи.
Выйдя из комнаты, Диана почувствовала себя дурно. Несмотря на свои тридцать три, крепким здоровьем похвастаться она не могла. То сердце прихватит, то колени заноют, то голова закружится. И спалось ей здесь из ряда вон плохо. А теперь ещё и старые шрамы были готовы заныть с новой силой. Да уж какие там шрамы? Кровоточащий разрез, из которого выдернули сердце. Такое никогда не рубцуется.
– Диана, у вас всё хорошо? – Из глубины коридора неожиданно появился Надд.
– Разумеется. Укладывала Лексона спать, – не дрогнув голосом, ответила та. – А в чём дело?
– По-моему, у вас ручьём бегут слёзы.
– Всё хорошо, благодарю.
– Вы хорошо спите?
– К чему вы клоните, мистер Надд?
– Простите за такой вопрос, право. Лексону всё лето снились кошмары, пока не освоился. Со мной когда-то было так же. Вот я и…
– Нет-нет, ничего такого. Доброй ночи.
– Доброй ночи.
Диана прошла дальше и растворилась в коридоре левого крыла. Надд проводил женщину взглядом, завидуя её молодости и твёрдой походке.
– Это ненадолго, миссис Беккер. Увы…
Тот, кто…
Если вдруг проснусь среди ночи, больше заснуть не могу. Раньше мог. Разучился. Поэтому точно знаю, что до утра не сомкну глаз. Теперь она спит, а я сижу без сил под дверью её спальни и злюсь. Прожигающая тревога пронзила мой сон, потому я здесь. Говорят, лунатиков нельзя будить, но тот, кто это говорит, не знает, что такое настоящий ночной кошмар. Она ходила во сне, я не мог не вмешаться. Только не сегодня – в эту ночь мы здесь вдвоём.
В голове пульсирует. Мысли скользкие и тягучие, как сгустки крови. Теперь мигрени несколько дней будут есть меня заживо. Да будь ты трижды прок… Нет, нельзя так. Я ведь тоже там, на краю того обрыва, по которому она так неаккуратно ходит. И мне жаль, что это именно я столкну её туда. Жаль, правда…
Я поднялся на ноги. Во рту всё ещё чувствуется привкус ежевичного вина. И походка моя шаткая и неуверенная. Я всё ещё мертвецки пьян. Видишь, что бывает, когда я проявляю слабость?! Ничего, стены поддержат, они проводят меня до спальни…
Ты ведь знаешь, что иногда, когда человеку некуда идти, он идёт к своей гибели? Ты знаешь.
Но не помнишь.
Это я понял на озере.
Жаль…
Глава 5. Дурной знак?
– Господи, Нэнси, шесть утра! Я должен быть в постели с женой ещё два часа!
– Перестань, я вообще-то после ночного дежурства. Куда я поставила этот чёртов кофе?
– Давай ближе к делу, у меня на выходные большие планы, знаешь же.
– Поэтому и вызвала так рано. Купер доложил, что наша беглянка нашлась.
– Да ну? И где же она?
– В клинике. Её нашли в парке, она чуть не утонула в пруду.
– Чёрт, как она там оказалась?
– Это тебе и нужно выяснить. Разузнай всё как следует, поговори с врачами, с опекуном.
– А социальная служба у нас за что деньги получает?
– Заткнись, у меня это дело уже в кишках сидит. Не хочу больше ничего слышать ни о ней, ни о её чокнутой бабуле! Холодно же уже… Как её, чёрт побери, угораздило…
