– И в чём проблема? Пансионат превратится в обычный дом, в котором всё равно будут нужны работники. Тебе не сообщили об этом, потому что выбрали на должность не сезонного сотрудника, а постоянного.
Тут по коридору прокатилось эхо смеха. Такого звонкого и мелодичного, как в комнате «ужасов» заезжего карнавала. И почти сразу же дверь ванной распахнулась, а на пороге, держась за руки, в уродских жёлтых свитерах, возникли Близнецы. Они с любопытством сытого зверя уставились на меня, по-детски толкая друг друга в бока.
– Красивый красный мячик дарила деткам мама, но дети не играли, они были упрямы, и рассердилась мама и мячик порвала, а позже и детей своих сожгла дотла!
Сердце ёкнуло и провалилось. Мало того, что они Близнецы, что они ведут себя как безумные дети, так они ещё и разговаривают хором и рифмами! Я почувствовала лёгкое головокружение и подступающую тошноту. Чтобы не упасть, мне пришлось ухватиться за плечо миссис Беккер.
Я склонила голову, спавшие на глаза волосы помешали увидеть, что происходило дальше, но я почувствовала, как женщина дёрнулась.
«Вон» – строго прошептала она, как оказалось, выставив указательный палец вперёд.
Близнецы захихикали, затопали ногами и сделали что-то ещё, чего я не увидела. После этого убежали дальше по коридору. Я подняла голову. Миссис Беккер всё ещё стояла в позе, призывающей «убираться вон», но лицо её скривилось от боли.
– Ублюдки, они что, укусили вас за палец?!
Беккер потрясла рукой. С указательного пальца упала капля крови.
– Если щенят не отучить кусаться, повзрослев, они не буду знать, что так делать нельзя, – стойко проговорила женщина и промыла укус под краном.
Я её спокойствие не разделяла. Эти дикари не только были угрозой моему душевному спокойствию, но и являлись реальной угрозой для всех нас.
– Мы должны сообщить Мишелю, что они ненормальные! Пусть выселяет их к чертям! Давайте я перевяжу вам палец и идём. Вас он послушает.
– Полли, во-первых, ты же не собираешься всерьёз расхаживать по дому почти голышом? Прими ванну и оденься. А во-вторых, Мишеля это не касается, ты ещё не поняла?
– Я действительно не понимаю. Это сойдёт им с рук?
– Просто забудь.
Женщина вздохнула, поправила причёску и направилась к выходу.
– Я ничего не забываю, миссис Беккер, в этом моя трагедия.
– Да, память иногда играет не в нашей команде. Но ты не переживай, а то покроешься морщинками раньше времени.
– Вы издеваетесь?
– Будь осторожна, вот и всё.
На завтраке были только мы с ребятами и Беккер. Питер уплетал овсянку с тостами и неоднозначно косился на забинтованный палец миссис Беккер. Однако он деликатно молчал, а вот Аня, напротив, неожиданно подала свой голос:
– Вы поранились, готовя завтрак? – спросила она, собрав пустые тарелки со стола.
Я уставилась на женщину: она точно не скажет правду, но дрогнет ли хоть один мускул на её лице, когда она будет врать?
– Это? – удивившись Аниной наблюдательности, спросила Беккер. – Пустяки, ничего серьёзного.
– Знаете, столбняк или бешенство – это очень серьёзно, – лукаво улыбнулась я, заметив во взгляде женщины замешательство.
– Столбняк? Им можно заразиться через порезы? Правда? – воскликнул Питер, в очередной раз поражая меня своим желанием иногда быть через чур наивным.
Миссис Беккер встала из-за стола и бросила на меня запугивающий взгляд, словно сама не веря в моё коварство, которое мне, кстати, не свойственно.
– Питер, я не знаю про порезы, но через укусы запросто. Миссис Беккер, вы привиты?
– Пёс вернулся? – испуганно застыла Аня.
– Хватит глупости болтать. Пора за работу, – строго скомандовала Беккер.
Аня и Питер непонимающе переглянулись и отправились восвояси. Я решила задержаться, не зря же я это затеяла.
– В чём дело, Полли? У тебя нет никаких указаний? – Сама Беккер принялась мыть посуду.
– Почему вы побоялись сказать правду?
Я подошла к раковине, чтобы из-за шума воды не пропустить её ответ.
– Я ошибаюсь или ты решила меня шантажировать?
– Я просто вдруг осознала, что только так могу получить интересующие меня ответы.
– Неужели? И ты, конечно же, знаешь, что с ними делать?
– Разберусь по ходу дела.
– Я уважаю твоё упрямство. Но проницательной тебя не назовёшь.
– Да я только этим тут и занимаюсь, чёрт возьми, что читаю между строк. Я устала. Неимоверно устала.
– Отправилась бы ты домой. Полли. Глядишь, отдохнула бы.
– Вы повторяетесь, миссис Беккер, мы это уже проходили.
– Тогда не понимаю, что ещё ты хочешь от меня услышать?
Женщина закрыла воду и на кухне стало неуютно тихо.
– Расскажите мне обо всех странностях, которые происходят здесь.
– Я никак не пойму, зачем тебе всё это? Зачем тебе чужая ноша? Ты свою-то нести не в силах. Начни с себя, поведай нам всем, зачем ты на самом деле здесь? Не отвечай. Мне до этого нет дела. А Мишель, я уверена, и сам в состоянии обо всём догадаться. И разве ему есть дело до твоих ничтожных секретов? Ты сама знаешь, что нет.
– Нужно бросать игрушку.
– Что?
– Чтобы отучить щенят кусаться, нужно переключать их внимание на игрушки.
Я выдержала паузу и пристальный взгляд женщины, а затем решительно отправилась на поиски Мишеля.
Ни Питер, ни Аня не смогли помочь мне в этом вопросе. Обойдя весь дом, я убедилась, что когда Мишель нужен, он проваливается чёрт знает куда, но вот если никак не ждёшь с ним встречи…
Я замялась у портрета основателя дома. Смотря на его блеклые голубые глаза, я убедилась ещё кое в чём: я искала встречи с Мишелем, потому что начала скучать… Святые кастрюли-сковородки! Меня действительно пугает, насколько откровенной я иногда могу быть сама с собой…
Что ж, осталось не так уж много вариантов: он может быть в спальне, в подвале или…в лесу?
На этих мыслях меня словно кипятком ошпарило. Я дёрнулась так, будто через меня пропустили ток. Я вдруг вспомнила от чего проснулась сегодня так рано: зеркало не могло разбиться само по себе. Кто-то был в моей комнате. Я почти побежала туда, чтобы кое-что проверить, но заметила в самом углу коридора знакомую картину. Вот куда ты спрятался, висельник, здравствуй. Теперь у меня возникла ещё одна странная идея: вести дневник перемещений этой дьявольской картины. Но прежде…
Я впопыхах добралась до комнаты и осмотрела осколки. В основном это были мелкие, рваные кусочки, но было и несколько крупных и острых. На них то я и разглядела уже подсохшие и помутневшие бурые пятна. На это раз это было не малиновое варенье.
