Зачем ты разбил его, Мишель?
Было там и ещё кое-что. Маленькая мятая бумажка, небрежно лежащая под моей кроватью. Я бы ни за что не нашла её, если бы не принялась ползать по полу, изучая осколки зеркала. Я вытянула бумажку и развернула.
Дыхание стало сбивчивым и тяжёлым, как после серьёзного кросса. Сначала я прочитала записку про себя, но слова осели где-то на полпути, поэтому я прочитала вслух. Ещё и ещё. И ещё. Потом провела пальцами, повторяя причудливые изгибы букв. Выходило всегда одно и то же, но я всё равно не могла поверить в написанное. Я прикусила губу и смяла листок. Потом всё же развернула и прочитала ещё раз. Бред. Листок отправился в урну. А я продолжила сидеть на полу и рассматривать в осколках зеркала серый потолок. Интересная мозаика получалась.
Подняв зеркальный полумесяц с кровавым пятнышком посередине, я вгляделась в отражение: я стала бледная, как все обитатели этого дома, смотреть страшно. Я повертела осколок в руке, острый край скользнул по ладони. Паршивец, разбит и повержен, а всё равно кусается.
– Полли, ты не поможешь? – донеслось из приоткрытой двери.
– Конечно, Аня, секунду! – слизнув кровь, крикнула я.
Я встала и осмотрела царивший бардак. Наведу порядок вечером. А впрочем, пусть всё останется так.
Перед уходом я занырнула рукой в урну и спрятала записку в комод.
«Слова, застрявшие в исполосованном горле: Ты меня не помнишь, Полли?»
И что это значит?
Сказки Надда. «Дом из ниоткуда»
Может ли дом появиться сам по себе? Без шума, без рабочих и чертежей, без единого свидетеля? Скажешь, нет? Скажешь, дома иногда строятся годами? Скажешь, это хлопотное и затратное дело? И ты совершенно прав, дорогой друг.
И всё же, эта история про дом, который появился в одном живописном краю из ниоткуда
Волна тревожных слухов и догадок сразу же прокатилась по местной деревне. И даже самые отчаянные смельчаки не решались приближаться к дому, только наблюдали украдкой. На первый взгляд ничего необычного там не происходило: днём было тихо, иногда из трубы шёл дым, иногда вкусно пахло изысканными кушаньями, словно дом так приглашал в гости любопытных наблюдателей. А ночами в окнах горел тёплый свет. Странным было одно: хозяина дома никто не видел.
В один промозглый осенний день страшный ливень застал врасплох беспечного охотника в лесу. До деревни путь был неблизким, а "дом из ниоткуда" манил теплом горящего очага. Уставший путник забыл про все опасения и постучался.
Ему открыл хозяин, безликий и совершенно непримечательный человек. Охотнику позволили радушно отогреться у камина, напоили горячим чаем, а когда совсем стемнело, предложили и ночлег.
«В лесу полно диких зверей, возвращаться в темноте и правда опасно», – решил охотник и принял приглашение хозяина.
Только он не знал, что в доме ночь темнее, чем снаружи. До самого утра несчастный мучился от нескончаемых кошмаров. А чуть рассвело – умчался прочь без оглядки.
Добравшись до деревни, он рассказал, что в "доме из ниоткуда" ему снились давно умершие родственники и оживали его самые страшные кошмары. И так он перепугался, что умер в этот же день. А местные жители навсегда уяснили: приближаться к тому дому нельзя.
Прошло время. Однажды через ту деревушку проезжала семья из Парижа. Глава того семейства хоть и был человеком благородных кровей, да хороших манер не имел. Он как-то обидел местного Пожирателя грехов, поди уже разберись чем, а тот взял, да и послал со злости его в "дом из ниоткуда". Мол, нечего такому статусному человеку жить в паршивом постоялом дворе, поезжайте-ка в роскошный пансион в лесу.
Что было дальше? Поговаривают, та семья пропала и больше её никто не видел. А дом сожгли местные жители. Поговаривают, да только это брехня.
На самом деле тот господин стал новым хозяином того места. А дом стоит и по сей день. И пока у дома есть хозяин – ничего плохого не произойдёт.
Только вот…
А впрочем, это уже другая сказка. Я расскажу её в следующий раз.
Обязательно расскажу, Лексон.
Лексон. Всегда
Прошло два года. Первый августовский вечер Лексон встречал на террасе с чашкой уже остывшего какао и охапкой цветных карандашей. Конец дня был ласковым и тёплым. Небо переливалось всеми оттенками розового и нежно ложилось на зелёный горизонт леса. Месяц обещал быть солнечным и сухим. В прошлом году с августом повезло меньше. Он наслал сильнейшие грозы. А ветер всё пытался сорвать кровлю крыши и унести с собой. Та без боя, конечно, не сдавалась: стучала, барабанила и держалась за дом как могла. Правда, такой шум мешал порой спать, но на утро приятно было осознавать, что дом отстоял свою крышу и ветер снова ушёл ни с чем.
В этом году август пах яблоками и мёдом. Это было немного странно, ведь ни яблонь, ни пасеки поблизости не было. Диана согласилась с Лексоном, когда тот предположил, что просто у всех есть свой собственный запах. Вот от Надда, например, раньше всегда пахло кедром, а от Дианы корицей. Май пахнет ландышами и обновившейся листвой, июнь тёплыми лужами, что так любят босые ноги, июль – зноем и земляникой. А август пахнет – мёдом, яблоками и доброй грустью…
– Чем занимаешься? – спросила Диана, украдкой выглядывая из-за двери.
– Всё ещё допиваю какао, – пожал плечами он.
– Я испекла кексы. С апельсиновой цедрой и шоколадной крошкой.
– Я думал, будут банановые. Ты купила так много бананов.
С утра Диана ездила в город за покупками. В конце прошлого лета она загорелась идеей обзавестись автомобилем. Лексону такая идея пришлась по душе. А вот Надд отнёсся к этому скептически. Он уговорил отложить это дело до весны, рассчитывая, что к этому времени она передумает. Но, как только наступил апрель, женщина с новой порцией энтузиазма направилась в ближайший автосалон. Её не было три дня. А вернулась она на подержанном элегантном кабриолете. Надд и Лексон не сумели сдержать смех и язвительные комментарии по поводу яркого лимонного окраса автомобиля. Но Диана объяснила с присущим ей спокойствием и манерами, что автомобиль раньше принадлежал какой-то кинозвезде и был выкрашен в этот цвет по особому заказу, так что нужно не смеяться, а гордиться такой находкой. Лексону, чтобы не обижать Диану, даже пришлось объяснять, что в жёлтом цвете нет ничего смешного, дело было в резком контрасте между строгим чёрным силуэтом женщины и яркой машиной.
Кабриолет оказался не слишком практичным решением, но в город за покупками несколько раз в месяц ездить было можно. Сегодня её не было дольше обычного. Четыре часа, двадцать семь минут и десять секунд – Лексон засекал. Он всегда боялся, что она однажды не вернётся, но никогда не говорил об этом, даже виду не подавал.
– Я сделаю торт. Завтра выпеку коржи и пропитаю сиропом. А начинка будет банановая. И шоколад добавлю и взбитые сливки… Обещаю, тебе сразу станет веселее.
