После этих слов Аня огорчённо окинула нас взглядом и вышла из кухни.
– О чём она говорит, Пит?
– Откуда мне знать?
– Вы знакомы намного дольше. Не увиливай, что ты знаешь?
Питер нервно куснул ноготь на мизинце:
– Ну, она вроде когда-то в детстве жила в этом городке. Потом переехала с родителями.
– Серьёзно?
– Да, совсем маленькая была. Помнит лишь, что всякие слухи ходили про это место. Думаю, она это имела в виду. Пустяк же?
Я пожала плечами и призадумалась. Питеру ни в коем случае не следовало знать о моих подозрениях. Поэтому я быстро сменила тему, чтобы случайно не сболтнуть лишнего:
– Ты сейчас свободен?
– Нет, я иду на концерт «Битлз», – заявил Питер и тут-же рассмеялся, не выдержав собственного остроумия.
– Тогда ты серьёзно опоздал. Я хочу поговорить…
Я рассказала Питеру про все сегодняшние стычки с Близнецами. Про инцидент в библиотеке и то, как они заперли меня в подвале. Про своё странное наваждение я пока решила умолчать.
Питер выслушал меня, вынул из кармана брюк мятные конфетки, закинул всю горсть в рот, после чего сказал, что хочет на свежий воздух. Видимо, сегодня всем стало трудно дышать внутри дома.
Мы вышли в сад, устроились на каменной скамейке и продолжили разговор:
– Знаешь, что странно? Я и правда не сталкивался с ними в дверях библиотеки. Хочешь верь, а хочешь… Мишель попросил принести ему книгу. Я нашёл её и отнёс ему, вот и всё.
– Мишель действительно все эти дни не выходил из своей комнаты?
– Полагаю, что да. Выглядел он паршиво. Я даже удивился, увидев потом, как он, замотавшись в плед, шёл по коридору и держался за стену. Теперь-то я знаю, что он шёл выручать тебя из подвала. Странно только, что он с ножом пошёл.
– Чего-чего? С ножом?!
– Ну да. Не с кухонным в смысле, а с таким, знаешь, декоративным.
Я обернулась в сторону дома: осень ещё не наступила, но лианы на нём уже начали перекрашиваться в красный. В сумерках казалось, что дом был окутан пламенем. Жара от такого пламени, увы, не было. Я поёжилась и спрятала заледеневшие ладони в карманы. Питер, посмотрев на меня, сделал то же самое.
– Почему ты раньше ничего не сказал про нож?
– А что тут такого?
– Пит, ты серьёзно? Я с самого первого дня твержу тебе, что Мишель мне кажется очень опасным, что тут происходит чёрт знает что, а ты думаешь, что, когда Мишель разгуливает по дому с ножом – это совсем непримечательно? А что, если он кокнул этих Близнецов, а?
– О, нет, По, не начинай. Это безумие.
– Близнецы выселились из пансионата за считанные минуты, совсем как Линда и Берта. Они заперли меня в подвале и через несколько минут уже бесследно исчезли. Зато появился Мишель с перепачканными чем-то чёрным руками! А помнишь, как я захотела уехать отсюда? Он подстроил всё так, чтобы я осталась. Я в тот день какие-то странные галлюцинации видела, а ночью лунатила. Может, он наркотики мне подсунул, не знаю. Я нисколько не удивлена, что Бран и тот псих точат на него зуб. С Мишелем точно что-то не так, говорю тебе… Ещё он недавно прокрался ко мне ночью и разбил зеркало. – Голос у меня уже сделался хриплым. – А под кроватью я нашла записку.
– Что за записку?
– Что-то вроде: «Слова в моём израненном горле: «Ты не помнишь меня, Полли?»
Питер выглядел пугающе отстранённым, по его взгляду было понятно, что он не воспринял всерьёз ни одно моё слово.
– Полли, послушай, записку мог оставить кто угодно. Да хоть близнецы! Они нарочито задирали тебя, может, вы были знакомы когда-то? Учились в одной школе или ещё чего?
Я закатила глаза и запрокинула голову, ловя искусанными губами колкий моросящий дождь. А Питер дальше продолжил играть в адвоката дьявола:
– А Мишель, он никакой не психопат и не убийца. Я думаю, он хороший человек. Только очень несчастный. И немного странный. Ты пойми, у меня самого от него иногда мурашки по телу. Но он не вселенское зло. Хватит думать и говорить про это, идёт?
– Я и сама хочу, чтобы всё было логично и рационально. Но пока ничего не выходит.
– Помнишь, я говорил тебе про своего брата? Что он работал здесь? Это было в прошлом году. Он приезжал сюда на время летних каникул. Он вернулся домой за пару недель до университета, и сначала всё было нормально. Но потом его словно подменили. Он был постоянно чем-то озабочен, плохо спал, худел на глазах, ничего не рассказывал ни мне, ни родителям, ни Хлое – своей подружке. Потом оказалось, что он забросил учёбу. Через два месяца он покончил с собой. Спрыгнул с моста. Ни записки, ни намёка, что его терзало, понимаешь? Он был старше меня и намного, чёрт побери, сильнее… На похороны пришла куча народу – все любили этого парня. Было много цветов и венков. Но среди всего этого разнообразия мне в глаза бросился букет чёрных лилий. Я помешался на них и как чокнутый стал ходить среди гостей и спрашивать, кто их принёс. Потом подошёл отец и влепил мне пощёчину за то, что я надрался на похоронах своего брата и… В общем, в тот день я ничего не выяснил, но утром я отправился в похоронное бюро, чтобы оплатить счёт и узнал, что эти цветы прислали издалека.
– Их прислал Мишель?
– Да. Я узнал номер и позвонил сюда. Я кричал, как ненормальный, думал, что с братом что-то здесь случилось. У миссис Беккер, наверное, уши в трубочку завернулись…
– Питер, мне очень жаль… Но разве это не подтверждает мои слова?
– Нет. Не подтверждает. На следующий день мне позвонил лично Мишель и выразил соболезнование.
– Как он узнал, что твой брат погиб?
– Крис оставил точную дату. Записал карандашом на обоях в комнате, в которой жил. Я захотел приехать, но Мишель заявил, что в пансионат можно попасть только гостем или работником. На этом всё закончилось. Но в начале мая я решил, что не смогу отпустить Криса, пока не узнаю, почему мой брат решил умереть. Я снова позвонил сюда и напросился поработать на лето.
– Выяснил что-то? – Я попыталась придать голосу сочувствия, но прозвучало всё равно слишком нетерпеливо.
– Да… Мишель рассказал мне кое-что. Он настаивал, чтобы мы говорили об этом только ночью, в нерабочее время. Как тогда, когда ты подумала, что я разболтал ему, что ты решила уехать. В общем, Крис сбежал сюда, потому что вляпался в какую-то историю с наркотиками и деньгами. Мишель сколько мог предоставлял ему кров и Крис вроде бы уже придумал, как всё разрулить. Но, как оказалось, он не нашёл выхода лучше, чем прыгнуть с моста. Идиот…
Питер сжал челюсти так сильно, что на шее проступили вены. Глаза блестели от слёз, но взгляд был злым.
– И ты поверил ему? – осторожно спросила я. – Ты прости, мне действительно жаль твоего брата, но вдруг Мишель солгал тебе?
