Питер неожиданно рассмеялся, и одна слезинка всё-таки вырвалась из глаза. Он быстро смахнул её и вскочил со скамейки.
– Да какая теперь уже разница. Мишель рассказал мне, как Крис провёл своё последнее лето, сколько энергии он принёс в это место, как его любила наша чопорная Беккер. Он рассказал мне сказку, которую я хотел бы услышать вместо знания того, что брат был трусом и говнюком. Теперь я смогу жить дальше, а боль останется здесь. Начну там, где закончил брат. Мне это было нужно, понимаешь? Я не знал ничего про смерть, Мишель помог мне смириться с этой потерей.
– Вот как, так он теперь супергерой? Целитель израненных душ и разбитых сердец? Ты сам-то себя слышишь?
– Я считаю тебя другом, поэтому поделился с тобой. А дальше можешь думать, что хочешь. Я расскажу Мишелю правду про Брана, это мой долг перед ним. А как закончится сезон, уеду и забуду всё это, как страшный сон.
Питер смущённо опустил глаза и стал переминаться с ноги на ногу, не зная, как лучше закончить разговор. Стоило бы сказать ему, что он и так закончился весьма неплохо, учитывая саму тему.
– Пойдём? Мы с Аней хотели поиграть в «Монополию» … Ты участвуешь?
– Ты иди, мне нужно ещё переварить всё это.
Он кивнул и посмотрел на мои волосы, наверное, хотел сказать, что они промокли, но промолчал, подумав, что я и сама это заметила.
А потом ушёл.
А я развернулась лицом к дому и продолжила мокнуть под августовской изморосью. Наверное, со стороны могло показаться, что я обескуражена и растеряна, что я пытаюсь здесь побыть одна и о чём-то подумать.
На самом же деле я смотрела в окно кабинета Мишеля и терпеливо ждала, пока в нём погаснет свет.
Когда это произошло, я вернулась внутрь и пошлёпала наверх быстрым, но тихим шагом, оставляя за собой грязные разводы.
Было около девяти вечера, коридоры уже опустели. Я прошмыгнула к своей комнате, нашла нужный номер телефона, а потом пробралась в кабинет. Свет зажигать не стала, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Мне уже приходилось когда-то прокрадываться в темноте к телефону. Чтобы после долгих, как сама жизнь, гудков узнать, что слушать тебя не хотят. А ты в это же самое время, возможно, умираешь. Не истекаешь кровью, конечно, но подыхаешь от отчаяния. Разодранные заусенцы на пальцах ноют и пол такой ледяной, а ты совсем босая и…
Я встряхнула головой.
Такие воспоминания резкие и болезненные, как иголки под ногтями. Как удаление зуба без анестезии. Как выдранные клоки волос. Как…воспоминания.
Наконец, я нащупала телефон. Он был стареньким, с дисковым номеронабирателем. Я не умела им пользоваться и несколько минут ушло на пару неудачных попыток.
Вскоре послышались гудки. Хрипло и будто бы совсем вдалеке.
– Алло. Алло? Кто это? Я могу помочь? – на другом конце провода заговорила женщина. Вживую её голос был звонким, сейчас же он казался бархатным и каким-то старческим.
– Добрый вечер. Мисс Аддерли? – Я старалась говорить как можно тише, проникновение в кабинет могло обернуться для меня крупными неприятностями.
– Полли?!
– Как вы узнали?
– Полли, в чём дело? Что-то случилось? – чуть запинаясь, спросила Эмма Аддерли.
– Да, то есть я не знаю…
– Полли, откуда ты звонишь? – перебила меня собеседница.
– Не волнуйтесь вы так, из пансионата.
– У нас был уговор, ты не должна мне звонить оттуда… – Теперь Эмма явно нервно расхаживала по комнате, я слышала её сбивчивое дыхание.
– Я помню, но мне очень нужно поговорить с вами. Вы слышите меня? Эмма, вы не знаете кого-то ещё, кто бы устраивался в пансионат через ваше агентство?
– Нет, не знаю, это не подождёт до утра? Ты в курсе про разницу во времени? – Женщина начинала раздражаться. – Что-то ещё?
– А вы не могли бы поискать для меня кое-какую информацию? Здесь происходят очень странные вещи. Если уж я согласилась на одну услугу для вас, помогите мне тоже.
В трубке послышалась какая-то возня и детский голос, звавший маму. «Сейчас, солнышко, я уже иду» – ласково отозвалась Эмма.
– Какую информацию? Полли, тебе есть что мне сказать?
– Нет, по вашей просьбе ничего…
– И не нужно. Знаешь, всё уже изменилось, продолжай работать, до свидания.
– Постойте! Я лишь прошу посмотреть по вашим базам, поспрашивать у коллег, почитать в интернете, не было ли здесь каких-то нераскрытых убийств или пропажи людей? Потому что мне кажется…
– Господи, да что ты говоришь? Я же всё тщательно изучила. Ничего тёмного там нет. Не звони сюда больше, хорошо? Прощай. – Девушка спешно положила трубку и мне в ухо снова закаркали хриплые гудки.
Я еле сдержалась, чтобы не швырнуть телефон на пол. Что за дрянь? Лицемерка несчастная!
От досады я упала в кресло, а трубка так и осталась болтаться на проводе, каркая и шлёпаясь об стол. Я впилась пальцами в кожаную обивку, не зная, как ещё сдержать крик бешенства. Если бы кресло было живым – из него бы уже хлынула кровь.
«Приткнись ты уже куда-нибудь! Забейся в угол, и чтобы не шевелилась! А то я тебе устрою, дрянь эдакая! Ты что удумала? Жаловаться? А если я сейчас возьму этот телефон и расшибу его об твою безмозглую голову? Я сильно разозлилась, Поля!»
Я вздрогнула от звука распахнувшейся двери. Внезапно разгоревшийся свет больно ударил по глазам. Неожиданно для себя я задремала в кресле и от резкого пробуждения не сразу поняла, где я.
– В чём дело, Полли? Объяснишься?
Голос миссис Беккер вернул меня в реальность. Она стояла в дверном проёме и с укором смотрела на лужицы, что накапали за это время с моих волос и халата, на болтающуюся трубку и испорченное кресло.
Сейчас что-то будет. Сейчас она мне задаст…
– Я вижу, сказать тебе нечего?
Я повинно кивнула. Женщина нервозно подёргала себя за ухо и погасила свет. Я положила трубку на своё законное место и стала ждать пока она уйдёт, чтобы тоже выйти из кабинета. Видимо, позорное отчитывание будет происходить утром, на глазах у всех.
– Мне долго тебя ждать? – вдруг спросила она, когда я уже решила, что нахожусь в комнате одна.
Я нехотя выползла в коридор. Завтра придётся полдня оттирать с пола грязь, наследила я здорово.
– Я звонила по своим делам. А ещё я запачкала ботинки в саду и не сняла их в доме. Я завтра всё уберу. Только не смотрите на меня так, миссис Беккер, я хочу спать. Убьёте меня завтра, ладно?
– Я хочу поговорить с тобой. Давай спустимся вниз?
– Хорошо, если пообещаете не рассказывать Мишелю, что я была в его кабинете.
Прежде, чем я договорила это, женщина уже кивнула:
