Она попыталась мягко приобнять Лексона, но он уже слишком разгорячился и в этом порыве оттолкнул её.
– Ради меня? Может, в этой книге ответы на все мои вопросы? А ты спрятала её, ведь тебе кажется, что так будет лучше! А знаешь, что мне ещё будет лучше? Иметь дома служанку, а не псевдомаму, которая будет сбегать от меня, пока однажды не оставит навеки одного!
Лексон выбежал из дома и устремился в лес. От хлопающих дверей со стеллажа упало ещё несколько книг.
Диана дрогнула и гордо стёрла слезу со щеки. Она не могла сердиться или обижаться на Лексона. Откуда он, одинокий, нелюбимый ребёнок мог знать, что, отметив в это лето своё сорокалетие, она вдруг осознала, что до конца своих дней так и останется больше никем не согретой вдовой. Что конец этих дней не так уж и далек. Что она больше не помнит лица своей Лорис. И как корит за это себя. И что она хочет ещё хоть раз в жизни почувствовать себя счастливой и любимой.
Диана понимала, что встречи с тем хозяином пекарни рано или поздно придётся прекратить. Лексон не любит делиться людьми, она хотела закончить те отношения раньше, чем он обо всём узнает и поставит ей ультиматум. Она так и представляла, как Лексон произносит эти слова: «Выбирай, Диана, я или все остальные?»
И она предпочтёт его всему миру.
Потому что нуждается в сыне так же сильно, как он в матери. Хоть он никогда и не признает это, повторяя только, что мать – это напарница смерти: она приводит человека в мир, чтобы смерти было кого забирать.
Сегодня она ездила к Нилу, чтобы со всем покончить. Ничего не вышло. Но в следующий раз она скажет, что больше не приедет.
Диана скинула туфли и взялась расставлять книги по местам. В следующий раз она обязательно скажет, что больше не приедет.
***
Ворон бежал рядом со своим хозяином, словно самая послушная тень. Добежав до шалаша и переломав десяток ветвей, Лексон успокоился. Теперь он злился на себя. Только тупицы не умеют контролировать свои эмоции, он не может себе такого позволить. Особенно сейчас, когда уже полгода у него не случалось вспышек и мигреней.
Он устало плюхнулся на примятую траву, с досадой осознав, что забыл про бутерброды. Ворон сел напротив и любопытно уставился на мальчика.
– Не смотри так, я сам проголодался.
В ответ пёс жалобно проскулил и уткнулся влажным носом в плечо Лексона. Тот провёл ладонью по лохматому загривку, выудил из-за пазухи заветную книжку и открыл первую страницу.
«Никому. Я пишу никому. Надеюсь, что никому и не придётся это читать…»
Через час с верхушек деревьев взметнулись десятки птиц, испуганные истошным воем. Не звериным воем, а человеческим, оттого ещё более страшным.
Лексон впился в землю пальцами и завывал так, что у самого закладывало уши. Ворон спрятался в шалаш, не смея даже выглядывать. Книга, раскрытая посередине, лежала рядом. Лёгкий ветерок смущённо перебирал её страницы.
В глазах потемнело. В глотке жгло от непрерывного крика. Лексон побежал, спотыкаясь о корни деревьев и расшибая подбородок и нос. Следом побежал Ворон, то и дело цапая мальчика за штанины, пытаясь остановить. Бесполезно.
Вскоре они оказались у знакомого озера. Чёрная гладь клялась утешить, приютить навеки.
Ворон вцепился в ладонь мальчика и потянул подальше от берега. Лексон дёрнул руку и острые зубы оставили рваные раны. Ничего, вода их залижет.
– Уходи, Ворон! Убирайся прочь! Всё зря! И мой «последний подарок» напрасен! Убирайся прочь! Ты тоже виноват! Ненавижу!
Лексон в последний раз посмотрел на ясное небо своей тревожной юности и прыгнул в воду.
Вода ласково обняла его, защекотала уши, затрепала волосы. И потянула вниз. Ко дну, где нашёл свой покой его безымянный кораблик.
М
Е
Д
Л
Е
Н
Н
О
В
Н
И
З
.
.
.
Теперь поверхность казалась ему сужающимся колодцем. Вода становилась всё холоднее. И темнее. Когда он решил, что утешение вот-вот наступит и он забудется вечным сном, что-то тёплое коснулось его кровоточащей руки.
Он пригляделся и с изумлением осознал, что тонул там не один. Рядом тонул кто-то ещё. Девушка, чьи волосы переплетались с водорослями, как у русалки. В отличие от Лексона, её глаза были закрыты. Она не знала, что они там вместе.
Глава 7. Неправильное прощание
Мой милый мальчик… Не могу поверить, что уже так много лет ушло безвозвратно. За эти годы я так и не сумела стать тебе матерью. Я научилась разгадывать твои хитрые улыбки и чувствовать все твои мысли. От некоторых из них меня порой одолевал священный ужас. Но я научилась любить без условностей. Любить не только всё то хорошее, что есть в тебе, но и всю твою чудовищность. И поэтому я в последний раз повторяю тебе: не делай этого!
Когда люди умирают, куда деваются их воспоминания? Неужели исчезают вместе с ними?
Несколько дней назад не стало миссис Беккер. В то утро я услышала тревожную беготню в коридоре и вышла из комнаты. Мишель уже был в её спальне, это он обнаружил её. Уж не знаю, как он почувствовал. Он сидел у изголовья кровати и держал пальцы на её запястье. Я помню, как отшатнулась и выбежала оттуда. Было что-то отталкивающие в его равнодушном взгляде и в том, какой живой выглядела она. Я снова вспомнила рассказ Питера про смерть бедняжки Люси Брекк. «Она просто лежала там, как живая, словно не подозревая, что умерла»
Через два дня нам сообщили, что у Беккер был сердечный приступ и Мишель начал готовить похороны. В основном все вопросы он решал по телефону или через Брана, который приезжал почти каждый день. Мы с ребятами слонялись целыми днями без дела, вечером готовили все вместе ужин и до самого отбоя торчали у Питера, слушая его бренчание на гитаре или играя в карты. О её смерти мы почти не говорили. Хотя, без всяких сомнений, каждый только об этом и думал.
Мы с ребятами неторопливо ужинали. Бран уехал совсем недавно. Мишель не высовывался из своей комнаты.
– Нам завтра обязательно быть на похоронах… Во всём чёрном? – спросила Аня, тоскливо отодвинув от себя тарелку с недоеденными спагетти. Мне показалось, что сначала она хотела закончить вопрос на три слова раньше.
– В Азии у многих народов цвет траура – белый. Так нам с братом сказали на экскурсии в Камбоджи, – непринуждённо пожал плечами Питер.
– Если учесть любовь миссис Беккер к чёрной одежде, это будет даже данью памяти, – сказала я. – Кстати, думаю, нам стоит подготовить комнаты для гостей. Вдруг завтра приедут друзья и родственники Беккер?
– Мишель бы предупредил нас.
