– Начнём отсюда? – Я провела рукой по рельефным узорам зеркального обрамления. – Красиво. Учитывая моё отвращение к антиквариату и зеркалам – правда красиво.
– Я думал для начала разобраться с её платьями. Но можем сперва заняться этим. – Мишель встал за спиной и улыбнулся мне через отражение.
Я выдвинула первый ящик трюмо, Мишель выбрал небольшую коробку, и мы стали аккуратно складывать в неё вещи. В основном это были щётки, шпильки и другие штучки для волос. В другом ящике лежали перчатки и платки. В самом нижнем она хранила немногочисленные украшения и какие-то письма.
– Что ты со всем этим будешь делать?
– Подниму на чердак. – Он повертел в руках жемчужную подвеску и кинул к остальным украшениям. – Знаешь, есть такие люди, которые после смерти своих родственников предпочитают оставлять их комнаты нетронутыми? Так вот, я точно не один из них.
– Я заметила.
– Нет, правда. Какой в этом смысл?
– Ну, маниакально прятать все воспоминания о человеке тоже не слишком-то здоровая привычка.
– Если нет свидетельства жизни человека – нет и свидетельства его смерти, – парировал он.
– Так значит, тебе будет намного легче думать, что она никогда не жила, чем принять её смерть?
Он промолчал, озадаченно разглядывая что-то на дне последнего ящика. Я опустила глаза и тоже увидела небольшой белый конверт с жирной надписью: «ПОЛЛИ».
Раз уж там было написано моё имя, спрашивать разрешение достать его было как-то глупо, я схватила конверт. Не успела я разорвать его, как что-то острое разрезало бумагу изнутри. С глухим стуком на пол выпал маленький декоративный нож. Рукоятка была выполнена в виде крошечной руки со вставками из чёрного камня. Изогнутое лезвие хищно поблёскивало под нашими изумлёнными взглядами.
– Это ещё что такое? Жертвенный клинок?
– Очевидно, что миссис Беккер оставила это тебе, так что, это я должен тебя спрашивать.
– И что мне с этим делать? – Я подняла нож и стала размахивать. В конверте он почему-то казался легче.
– Как минимум, постараться никого не убить. – Мишель отпрянул от моего неумелого замаха.
– Она мне снилась сегодня… Просила спасти тебя. Может, она хотела, чтобы я заняла здесь её место?
– Скоро сезон закончится. Летом здесь хорошо, но с наступлением осени в доме становится слишком холодно – гостям здесь не место. Но мне всё равно нужен человек, который будет помогать с домом. Я буду рад, если ты останешься.
– Я не остаюсь подолгу на одном месте… Сразу начинаю чувствовать себя запертой. Но задержаться до зимы я… Послушай, пансионат ведь придумала миссис Беккер?
Я спрятала нож в карман балахона и открыла шкаф для одежды. Платья миссис Беккер висели на плечиках стройными, отутюженными рядами. Они все были как живые. Нужно было только дорисовать голову, руки и ноги – и из шкафа бы начали выходить толпы Диан.
– Она считала, что много комнат пропадает впустую. Но в то же время ей не хотелось, чтобы в доме были толпы незнакомцев. Она придумала принимать зараз только двух посетителей. А ты ещё удивляешься, что все наши гости странные – ехать сюда, ещё и на таких условиях, захотят только чокнутые. Мне эта затея нравилась меньше. – Мишель мягко провел по подолу одного платья, затем снял его с плечиков и бросил на пустую кровать. – Я не мог ей объяснить, почему здесь опасно. Она никогда не верила мне. Но Диана чахла… День за днём я наблюдал, как она становилась всё несчастнее. Я был слишком эгоистичен, чтобы отпустить её. Всё время повторял, что нуждаюсь в ней. Поэтому согласился организовать пансионат. Я навлёк беду на всех нас…
– О какой опасности ты говоришь?
Мишель молча вытащил из шкафа ещё охапку платьев и бросил уже на пол. Я видела, как трудно ему было сдерживать слова в себе.
Я начинала злиться.
– Почему ты не даёшь помочь себе? Кто-то уготовил тебе могилу в твоём собственном доме. Разве ты не видишь, что не справляешься? Что ты скрываешь, Мишель?
– Как я могу доверять человеку, который приехал сюда, чтобы тайно найти следы какой-то аферистки? Человеку, который смотрит на меня, как на последнего ублюдка? Человеку, который вскоре соберёт свои вещи и исчезнет навсегда?! – Мишель в любой ситуации говорил неторопливо и равнодушно, поэтому от этого внезапного крика его голос быстро охрип.
– Так вот в чём дело? – тихо спросила я, сев на кровать.
Он быстро отвёл взгляд и сел на противоположный край, спиной ко мне.
– Не знаю, возможно… Ты приехала ко мне из мира, о котором я ничего не знаю. И просишь говорить откровенно о вещах, о которых ничего не знаешь ты. Что я должен делать?
– На моём месте могла быть любая другая девушка, и всё было бы точно так же.
– Дура, – буркнул он за спиной.
– Очень по-взрослому… – Мне почему-то стало смешно.
– Ненавижу разъяснять очевидные вещи. – Обычно, сидя, он держал спину до противного прямо. Сейчас же он весь ссутулился, приподнял плечи и понуро опустил голову.
По коридору прокатились звонкий смех Ани и несвязные обрывки фраз Питера. Нарастающие шаги быстро исчезли, когда они вышли к лестничному пролёту.
Вся комната была заставлена коробками, на полу валялся гардероб миссис Беккер. Мы продолжали странный разговор. День подходил к концу.
– Люси Брекк иногда ходила во сне, – осипшим голосом начал Мишель.
– Между вами что-то было?
– Нет. Ни с ней, ни с кем-то ещё. Мой идеал был слишком далёк от всех женщин, что я встречал. Они были слишком реальными. Ничего из мира снов и сказок. Люси была красивой, но она тоже была слишком настоящей.
– Тогда почему ты говоришь про неё?
– Потому что она умерла в моём доме, Полли. Я не знал, что у неё какие-то проблемы со здоровьем. Никто не знал, даже её родители. Стивен Брекк приехал сюда в тот же день, как ему позвонили из полиции. Он был вне себя от горя. Требовал объяснений. Но я не мог рассказать ему ничего нового, кроме того, что она лунатила и часто говорила про выливающиеся из снов кошмары. Мистер Брекк так сильно не хотел верить в гибель единственной дочери, что решил во что бы то ни стало наказать виновного. Даже если этого виновного не существовало. Он поклялся добраться до меня. Как я вижу, он свои обещания держит…
– Так он отец Люси?! Он поэтому мстит? Несчастный человек… Должен существовать способ всё уладить мирным путём. Нельзя ждать пока случится ещё одна трагедия. Ты слышишь? Я ведь видела, что ты тоже был с ним груб. Он просто ищет утешения.
– Боюсь, моя неугомонная Полли, уже ничего не исправить.
Мишель выглянул в окно и стал разглядывать что-то в расползающихся сумерках. А потом решительно потянул за штору и сорвал её с гардины. Песочного цвета велюр обрушился на пол, превратившись в бесформенную, бесполезную тряпку. Он с отвращением перешагнул её, снова сел на кровать и продолжил:
