– Берегись, – невзначай бросил он.
В окне вместо Питера теперь зияла чернота. Было только около часа дня, но это не имело никакого значения. Окно словно замазали густой краской или гуталином. Чёртово ничто, пустота в самом своём истинном проявлении.
Сердце опустилось, поздоровалось с желудком и подскочило к горлу: «И тебе привет». Я помчалась в дом, повторяя как мантру, что нельзя верить всему увиденному.
– Наконец-то! Мам, наш супержурналист соизволила прибыть на наш праздник! – С порога с объятьями на меня набросилась невысокая девушка в лёгком платье, с короткими волнистыми волосами и глазами точь-в-точь, как у меня.
Я робко улыбнулась и прошла внутрь. Не сразу, но я поняла, что оказалась в нашем старом доме. Там жили мои родители, там жили мы с отцом до того, как… Теперь в доме пахло не тоской и табаком, а цветами и запечённой курицей. В гостиной шумно работал телевизор.
– С Днём Рождения, милая! – Со стороны кухни появилась стройная женщина. Из-под забрызганного соусом фартука выглядывало нарядное бирюзовое платье. – Мой руки, скоро садимся ужинать. Чего ты застыла у порога?
У меня ком встал в горле, тело сделалось ватным, словно я лишилась всех костей. Я скинула с плеча сумку с рабочим ноутбуком на коврик и стряхнула неудержимые слёзы.
– МАМА! – Через секунду я уткнулась в её плечо, потом в медовые волосы, потом и вовсе повисла на шее и так и застыла, обнимая и вдыхая её запах. Так пахли все её блузки, которые хранил папа. Она была красива, как на той свадебной фотографии, просто чуть старше. – Мама… Я так…
– Поллик, мы же виделись на прошлой неделе, ты чего? – удивилась она. В дрожащем голосе было слышно, что она и сама растрогалась.
Не знаю, сколько бы я так стояла, если бы не почувствовала, как кто-то тянет за край моего свитера.
– Тётя Полли приехала! – шепеляво воскликнул мальчик, лет четырёх. Я отвлеклась от мамы и обняла его. – Ты мне привезла подарок?
– Алекс, праздник у меня и у тёти Полли, как тебе не стыдно? – Пенни, моя сестра, шутливо потрепала племянника по голове и взяла на руки.
На кухне прозвенел таймер, сообщив маме, что курицу пора доставать из духовки. Она нежно провела рукой по моей щеке и убежала.
– А где папа?
– Шутишь? Футбольный сезон в разгаре! Прилип к телевизору – не оторвёшь! – Пенни поставила Алекса на пол. – Иди к дедушке, дорогой, скажи, что семья в сборе. Если бы ещё Фил не облажался. – Она смешно покосилась на меня, словно говоря: «Ох уж эти мужчины, ты же знаешь». – Командировка в Сингапур важнее Дня Рождения жены! На нашу годовщину ему придётся… Опять я о себе. Как твои то дела? Опять вся в работе?
Я не успела ответить, потому что из гостиной появился папа, с Алексом на плечах. Теперь он был обладателем солидного брюшка и небольшой залысины. Зато я никогда не видела, чтобы он так счастливо улыбался.
– Вы только посмотрите, мои девочки совсем взрослые! Сколько вам исполнилось? Тридцать, да?
– Папа! – хором набросились мы.
– Шучу! Двадцать шесть. Я бы никогда не забыл… Ни за что.
Вскоре мы сели за стол. Мама и Пенни приготовили несколько салатов, картофельное пюре и курицу. А папа испёк свой фирменный сливовый пирог. Настоящий семейный ужин. Мы ели, смеялись и много разговаривали. С каждой минутой я всё больше чувствовала, что знала их всегда. Что мы всю жизнь провели вместе. Словно не было той пропасти, куда они упали, бросив меня на краю совсем одну. Всё, чего не было – теперь было. Это всё, что я знала. Это всё, что я хотела знать.
Когда стемнело, Пенни отправилась укладывать Алекса и заодно позвонить мужу в Сингапур, у него как раз наступило утро. Мы с родителями переместились из столовой на кухню.
– Пенни постелила постель в вашей комнате. Думала, что ты останешься, – сказал папа, загружая посудомоечную машину.
– Я и останусь!
Мама и папа печально переглянулись.
– Милая, – начала мама, – на самом деле…тебе уже пора. – Папа приобнял её за плечи и кивнул.
– Нет, не пора! Я могу остаться! Могу…
– Поллик, нет слов, чтобы выразить, как мы тебя любим, как гордимся тобой, – продолжила мама. – Ты всегда знала, что рождена для чего-то особенного – ты рождена, чтобы жить, невзирая ни на что. Так иди же и живи, дорогая! И не дай никому забрать твою жизнь. А мы всеми силами будем и дальше оберегать тебя.
– Проснись, Полли, – обнял меня папа. – И живи за всех нас.
Я качала головой, плакала и умоляла позволить мне остаться ещё чуть-чуть. Но наш дом неумолимо таял. И я знала, где окажусь, когда всё исчезнет.
– И больше никогда не думай, что Надя была права. – Со спины меня обняла Пенни. – Ты ни в чём не виновата. А теперь возвращайся и спасай себя. Твоё место не в той могиле и не на дне водоёма. Ты не там, где должна быть. И…если в следующий раз увидишь меня в зеркале, не убегай ты так. Просто поговори, расскажи, как идут твои дела…
– Обещаю. Если только меня не упекут в психушку из-за того, что я разговариваю с зеркалами, – я рассмеялась сквозь слёзы.
Я протянула руки, чтобы ещё раз обнять родителей, но теперь нас разделял вязкий, влажный туман. Он окутал весь мой мир и превратился в бездонную черноту. А в кромешной тьме, как известно…
– Да в чём же дело? В чём дело, Полли?! Очнись, говорю я тебе! – Я с трудом открыла глаза и увидела перед собой беспокойное лицо Питера, он тряс меня за плечи. – Наконец-то! В каких облаках ты летаешь? Тут, – он перешёл на шёпот, – тут какая-то чертовщина творится.
Голова зверски гудела. На этот раз, без сомнений, кто-то меня здорово по ней огрел. Соображалось туго. Ох, как туго. Пока главным открытием было то, что мы находились в гостиной. Я сидела на диване, а Питер навис надо мной.
– Я тебя в окне видела… Что случилось?
– Ты меня спрашиваешь? А я вот видел, как ты мило беседовала с огромной чёрной псиной! Тьфу, что тут за дерьмо происходит?
А ведь оно и правда происходило. Я как-то очень быстро пришла в себя, когда заметила, что комната освещалась только пламенем из камина и дюжиной догорающих свечей. Из-за их танцующих огоньков гостиная казалась лишь декорацией в театре теней и бликов. Драпированные шторы были задёрнуты, но я даже не сомневалась, что за окном царствовала её величество ночь.
Ещё я с большим удивлением обнаружила, что теперь на мне было пурпурное платье в пол, с открытыми плечами и шёлковыми полупрозрачными рукавами. Волосы оказались распущенны, но при этом бережно расчёсаны. Оставалось надеяться, что платье материально существовало.
– Где все? – спросила я и тут же подумала: «Все – это кто?» – Ты видел Мишеля или Аню?
– Аню? Она… После того, как я увидел тебя в саду, она пришла ко мне и сказала, чтобы я уходил отсюда. Я спустился вниз и…чёрт, понял, что пока спускался, настала ночь.
