Здесь было тихо. Город словно бы в средневековом арабском стиле, а именно такие ассоциации приходили мне в голову, когда я рассматривал эту архитектуру, будто вымер. Тишина, и только шелест песка и свист ветра.
Оглядев своих спутников, я глубоко вздохнул, раз уж мы здесь, то отступать поздно, и, жестом позвав их следовать за собой, направился вперёд. Весь город состоял из невысоких, по меркам современного мне человека, зданий — двух- и трёхэтажные строения из камня или обожжённого кирпича, тенты торговцев и повозки. Казалось, что все люди только что взяли и ушли, а вместо них остался лишь песок. Тонким слоем он лежал на всём и небольшими барханчиками возвышался посреди улиц. Ну а тёмные проёмы зданий только усиливали гнетущую тишину этого места. Единственным звуком был негромкий посвист ветра и его завывания в пустых и тёмных проёмах домов и переулков. Вся атмосфера здесь казалась, пропитана давящим ощущением и напряжённостью. Так, словно ты ночью смотришь какой-нибудь ужастик и подсознательно ожидаешь, что вот сейчас появится какая-то тварь или с диким криком выпрыгнет, но этого не происходит всё дольше и дольше, а напряжение становится всё сильнее и сильнее. Думаю, это же ощущали и те, кто сейчас шёл следом за мной, поэтому мне нужно было как можно быстрее попасть во дворец. А он был виден отовсюду и громадой возвышался над окружавшим его городом. Величественные шпили тонких башен алебастрово-белого цвета возносились, кажется, настолько высоко, что терялись из виду, стены дворца, заметные отсюда, цвета песка, что был здесь повсюду, и ветер, который, наверно, там, в высоте, становился намного сильнее, нёс всё тот же песок, который периодически скрывал это величественное строение, мешая полностью его рассмотреть.
Выйдя на одну из центральных улиц, я чуть было не заорал от неожиданности, когда мне в спину влетело что-то. Обернувшись, я увидел Баля с широко раскрытыми глазами, но всё же так не издавшего и звука, врезавшись в меня. Уставившись дикими глазами, он ткнул пальцем куда-то в сторону. Поглядев туда, я сначала ничего не увидел — всё те же тенты рядом с домами, пустые повозки и песок. Но вдруг среди них наметилось какое-то движение. Словно бы в тени дома промелькнула человеческая фигура. Где-то на периферии зрения пронеслось ещё что-то, но, резко обернувшись, я вновь увидел только песок. Сафо поднял Баля с земли, а мне помог подняться Шаман. Он выглядел расстроенным и молча покачал головой, глядя по сторонам. В этот момент резкий порыв ветра принёс целую бурю песка, который на мгновение полностью заслонил обзор всего вокруг, да так, что стоя на середине улицы, нельзя было увидеть домов по краям улицы. Это длилось всего мгновение, но когда песок рассеялся, то вздрогнули уже все мы.
Улица была заполнена людьми и животными. Жизнь, казалось, кипела и бурлила. Люди шли вдоль рядов торговцев, что стояли по краям улицы, и о чём-то с ними говорили и спорили, проезжали повозки, гружённые тканями и фруктами, проскакало несколько богато одетых всадников, и мускулистые рабы пронесли мимо нас богатый паланкин. Мы словно бы вмиг оказались в живом и шумном городе с нормальными людьми, которые живут своей повседневной жизнью, но это было не так. Несмотря на всё мельтешение, на всех людей вокруг и на их абсолютно живой и натуральный вид, не раздалось ни звука. Только ветер всё так же надрывно завывал между домов и слышался шелест песка. Один из людей наткнулся на Сафо и рассыпался песком, который, словно бы несомый ветром, оказался у него за спиной и вновь собрался в человека на наших глазах. Весь этот город и его жители как отражения в зеркале жили своей жизнью, но были лишь фигурами из песка и ветра, и ничем больше.
После увиденного ощущение жути и неправильности охватило меня настолько глубоко, что мурашки натурально пробежали по телу. Судя по всему, Баль, а он был единственным по-настоящему нормальным тут человеком, кроме меня, ну, с некоторыми натяжками, конечно, тоже ощутил что-то подобное. Каким чудом он не издал ни звука, когда человек рассыпался, а затем снова собирался из песка, я просто не представляю. Мысленно пообещав провести его в какой-нибудь более жизнеутверждающий мир, после я взял его за плечи и решительно встряхнул. Его взгляд стал более осмысленным и я, жестом приказав следовать за мной, решительно направился вперёд. Чем быстрее мы покинем это проклятое место, тем будет лучше для всех нас.
Но быстро, так как я хотел, не получилось. Хозяин этого места словно бы решил показать нам, что в городе есть жизнь — мы шли по улице ещё минут двадцать, наблюдая всю ту же размеренную городскую суету. Играли дети, торговали торговцы, и один раз стража у нас на глазах скрутила какого-то оборванца, залезшего в карман одного из прохожих. Жизнь будто бы кипела, но только как на беззвучной картинке, а шелест песка, который периодически начинал казаться осмысленной речью или звуком окружения, таким как цокот копыт или скрип телеги, только нагонял напряжения и дискомфорта. Всё здесь было неправильным, не таким, причём пыталось казаться вполне обыденным и нормальным, но у него это не получалось. Мы выделялись тут как яркие, цветные герои в чёрно-белом фильме. Поэтому, когда мы вышли из лабиринта улиц и приблизились к входу во дворец, я с облегчением вздохнул, хотя самое сложное было только впереди. Всё равно, нахождение между этих песчаных призраков, периодически налетавших на тебя и рассыпавшихся, а затем снова собиравшихся и как ни в чём ни бывало идущих дальше по своим делам, не располагало к душевному спокойствию. Шаман, пока мы шли, оглядывался по сторонам и становился всё мрачнее и мрачнее. Он ни разу не столкнулся ни с одной из песчаных фигур, они словно бы обходили его, хотя было незаметно, что он уклонялся. А вот Сафо откровенно плевался и скалил свои клыки, вытряхивая песок из одежды, он уже не единожды врезался в фигуры, и один раз на него даже налетел всадник после столкновения, с которым он и вовсе пропал из виду за песчаным вихрем. Мы бросились было к нему, но конник, как ни в чём ни бывало, собрался за Сафо и направился дальше, а тот остался, где стоял в момент столкновения, плюясь и яростно сопя, пытаясь избавиться от вездесущего песка. Казалось, ещё немного, и он соберёт все известные ему ругательства на этот мир и эти странные штуки, похожие на людей, но он всё же промолчал. И это было хорошо, мне совсем не хотелось лишний раз оскорблять здешних хозяев.
У величественных, украшенных тонкой витиеватой резьбой и надписями на неизвестном языке ворот стояла пара стражей, закованных в броню, с алебардами в руках. Вот только они были закрыты, а стражники даже не выглядели как люди из песка, что встречались нам раньше. Вырезанные из камня, и хотя с невероятным мастерством, да так, что каждое звено на их кольчугах отлично видно, они всё же абсолютно точно были из камня. Мрамор, кажется, ну, или какой-то такой же белый камень, из которого были сделаны шпили дворца. Я взглянул на компас, а затем, убрав его, жестами показал своим спутникам, чтобы они повторяли за мной.
Левая рука прижата к груди, а правая вытянута вперёд раскрытой ладонью, и склонить голову вниз, уперев взгляд в землю. Мы простояли так пару мгновений в тишине, а затем раздался гулкий скрип и ворота медленно распахнулись, открывая путь внутрь.
Зайдя во дворец и очередной раз подпрыгнув от неожиданности, когда ворота с гулким грохотом захлопнулись за спиной, мы оказались в огромном зале, сделанном из того же белого камня и украшенном гобеленами и барельефами по стенам. На них изображались сценки из жизни города и воины, что побеждали каких-то жутких чудовищ. С высокого потолка на тонких цепях свисали жаровни, в которых горел огонь, правда, отличавшийся неестественно-фиолетовым оттенком и большим количеством света, которого хватало, чтобы осветить всё помещение, и полной беззвучностью. А впереди перед нами было три тёмных прохода, в которых возвышались три неестественно худые и высокие фигуры, полностью скрытые от взглядов тёмно-зелёными балахонами, за которыми не получалось разглядеть вообще ничего.
