Подойдя к помощнику судьи, я подписала документ, по которому исполнялось наше заветное желание: теперь я твердо знала, что и Бог разделяет его.
На часах было 10:45 утра. Я отпросилась с работы на весь день, не сознавая, что меньше чем за час моя жизнь в корне переменится. Надо было связаться с детьми и сообщить им прекрасную новость, а затем спешить в торговый центр, за покупками для новорожденной. Одежки, одеяльца, памперсы, бутылочки… мысленно я уже начала составлять список. Я собиралась накупить малышке все новенькое, только для нее. И не могла дождаться, когда наконец позвоню Элу и друзьям, которые молились за меня. Меня особенно радовал предстоящий разговор с Карен: я хотела сказать ей лично, как мать – матери.
19. Полоса препятствий
Я вышла из здания суда и глубоко вдохнула свежий октябрьский воздух, впитывая предвкушение и избавляясь от всех тревог и напряжения, которые долго носила в себе. Кортни наша! Правда, еще не у меня в руках, но Господь вынес решение, и теперь мы можем забрать ее домой.
Снежные хлопья зависали в воздухе, словно не знали, куда упасть. Еще не снегопад – просто снежок, думала я, чувствуя, как белые звездочки падают на ресницы. Подняв руку, чтобы смахнуть их с лица, я поняла, что по-прежнему сжимаю в кулаке «камень надежды». И прочитала: «Не бойся, только веруй». Я верую, Господи. Ты показал свою любовь, явил мне присутствие в истории, полной горя и надежды.
Так, теперь забраться в машину – и по возможности как истинная леди. План был таков: обратно в «Миссию», оттуда позвонить друзьям и родным, сообщить радостные вести. В три часа забрать подопечных, отвезти их домой, затем – в торговый центр. Я не знала, когда именно УДС отдаст мне Кортни. Сегодня? Как знать, чего еще они потребуют, прежде чем я смогу увезти малышку домой? Неважно. Сейчас я была готова к любым испытаниям. Мы победили!
В «Миссии» было тихо. На стоянке я увидела лишь несколько машин. Открыв дверь своего кабинета, я сразу заметила, что на моем настольном телефоне подмигивает красная лампочка автоответчика. Возможно, это и есть известия, которых я жду?
– Алло, Деб, это Том из Управления по делам семьи. Меня просили позвонить вам и сообщить, что вы сможете забрать ребенка Бауэр сегодня, после того, как в пять часов закроется офис. Ждите в вестибюле. Как только все покинут зал ожидания, один из сотрудников вынесет ребенка вам. Если возникнут вопросы, пожалуйста, позвоните в офис и спросите меня.
Тома я знала много лет. Почти при каждой встрече мы с ним перешучивались и смеялись. Его голос, обычно дружеский и веселый, сегодня утром звучал холодно и сухо, но смысл его слов не вызывал сомнений. Вопросов у меня не возникло, а если бы они и появились, я не стала бы звонить и задавать их. Я просто хотела увезти Кортни домой.
К тому времени, как я съездила за детьми, завезла их домой и поехала в город, резко похолодало. Я не стала ни переодеваться, ни прихватывать пальто. Я думала только о том, что мне требуется купить в торговом центре, прежде чем явиться в УДС
Когда я покончила с покупками, гора Каспер скрылась из виду за завесой крупных снежных хлопьев. Мои черные лодочки оставляли цепочку отчетливых следов на заснеженной стоянке, пока я спешила к машине с полной охапкой покупок для малышки. Время истекало. Мне вдруг стало тревожно. Кто встретит меня в Управлении? Какой будет наша встреча – радушной или холодной? Я не могла дождаться, когда все кончится и я наконец окажусь вместе с Кортни дома. Я представляла себе гостиную и себя возле уютного огня, с Кортни на руках, рядом – дети… Мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы Эл поскорее вернулся из своей деловой поездки.
До пяти часов оставались считаные минуты, когда я припарковала машину на стоянке перед двухэтажным кирпичным зданием Управления. Мелкий белый снег кружился над горсткой машин. Я выбралась с сиденья и пошла к дверям здания, не чувствуя холода – только предвкушение и радость.
Снежинки падали с волос и платья – всю дорогу до лифта. Вот, второй этаж. Я вышла и быстро окинула взглядом вестибюль. Двое ждали помощи. Одна женщина у высокой стойки о чем-то говорила с секретарем, другая, усадив ребенка на колени, читала ему книгу.
Я высмотрела стул в углу и забилась туда, стараясь не привлекать внимания. Но было уже поздно: секретарь за стойкой заметила меня и, не прерывая разговора с другой женщиной, кому-то позвонила. Сработал «сигнал тревоги»: приехала я.
Потянулись бесконечные минуты. В 5:15 ушла последняя посетительница, секретарь проводила ее и заперла дверь.
– Сейчас к вам выйдут, – объявила она.
– Спасибо, – я коротко улыбнулась. Сидя одна в вестибюле, я видела, как приглушают или гасят свет в офисах. Рабочий день подходил к концу, пора было расходиться по домам. Ни о чем другом я не мечтала так, как забрать Кортни и тоже уехать домой.
Прошло несколько минут, и в вестибюль вышли двое сотрудниц. Одна держала в руках закутанного младенца. Я хорошо их знала, но не представляла, как они поведут себя со мной. Однако пока я шла к ним навстречу, обе улыбнулись.
– Она такая милая, – проворковала одна и поцеловала ребенка в лоб.
– Ты поедешь в дом, где все будут любить тебя, крошка, – подхватила вторая и пригладила девочке волосы. Эти добрые слова успокоили меня, я протянула руки, чтобы принять Кортни.
Я забилась в угол, стараясь не привлекать внимания. Но было уже поздно…
Отогнув уголок одеяла от крошечного личика, я поцеловала малышку в щечку и прижала ее к себе. Взглянув на обеих женщин, чтобы поблагодарить их, я увидела, что они в слезах. Я тоже расплакалась, и, к моему изумлению, одна из женщин обняла Кортни… и меня.
– Мы хотели сказать: мы так счастливы, что она будет у вас. – Ничего подобного я не ожидала, хорошо помня, сколько всего случилось за последние четыре месяца. – У вас есть детское автокресло?
– Да. Есть все, что ей понадобится. Спасибо.
Я была им признательна. Не они виновны в смерти Ханны. Не они сражались со мной в суде. Все это разбило им сердце так же, как и мне. Они работали в организации, созданной для поддержки и защиты детей. Теперь на нее обрушился шквал критики, в ней шли непрестанные проверки. Я не судья. Я живу лишь милостью Божьей. Я совершила в жизни немало ошибок. В том числе серьезных. Бог явил мне милость и прощение. И я должна была поступить так же по отношению к сотрудникам Управления.
Я спускалась в лифте на первый этаж, бережно прижимая к себе теплый сверток. И не верила, что в самом деле везу Кортни домой. Мы сможем любить, защищать и растить ее. Я не могла дождаться, когда покажу ее детям и Элу и поделюсь с ними рассказом о том, какое чудо совершил Бог.
Выйдя из здания и услышав щелчок замка за спиной, я увидела, что уже стемнело. На парковке остался один только наш «скунсовоз». Сотрудники Управления вышли через другую дверь, я видела, как они разъезжались. Я пробыла внутри совсем недолго, но легкий снежок превратился в метель. Валил снег, поднялся резкий ветер, все заволокло пургой. Я получше завернула Кортни, радуясь, что на ней вязаная шапочка, и прижала ее к себе.
