Богатыри остановились у постоялого двора и оставили там лошадей. Меня ссадили с коня Любозара и передали в надежные руки Светика. Кот недовольно зашевелил усами, но возражать не стал. К нашей прогулке присоединились рыжеволосые богатыри Огнедар и Огнезар, Вышезор, темноволосый богатырь со смешными усиками и Лютобор, по моим наблюдениям, самый хмурый богатырь. Остальные разбрелись по граду, кто куда. Как мне поведал Светик, пошли порядок в граде проверять. А то я сначала подумала, что богатыри сюда просто на прогулку приехали. Ну, кроме Черномора, Бериславы и Любозара — эти направились во дворец к царю.
Мы прошли мимо аккуратных, стоящих в ряд домов и завернули в небольшой парк. Вокруг росли высокие ели, а посередине стоял миниатюрный теремок (не хрустальный, правда, но тоже ничего), в котором сидела белка. Она вертела в лапках золотую скорлупку и время от времени пробовала ее на зубок. В голове всплыли давно забытые мной строчки:
«Белка там живет ручная,
Да затейница какая!
Белка песенки поет,
Да орешки всё грызет…».
Что-то не очень она на белку из сказки похожа — вялая какая-то. Я подошла поближе и заметила сидящего неподалеку старичка. Он держал в одной руке свиток, а в другой перо. Никак орешки подсчитывает?
— Аленка, — позвал Светозар, — ты чего застыла, словно статуя какая? Пойдем дальше. Видимо, у Жадюни беда приключилась — не поет она сегодня.
— О! — вдруг встрепенулась белочка. — Богатыри пришли! Собимысл, заводи шарманку!
Белка соскочила с миниатюрного крылечка и кинула скорлупку в стоящий на земле мешок. Полилась довольно энергичная мелодия, и Жадюня заплясала…
— А чего это она вам так радуется? — полюбопытствовала я.
— Не думаю, — нахмурился Вышезор. — В последний наш приезд в град она вообще из теремка не выходила.
— А нечего было после медовушки к ней в терем на ночлег проситься, — подал голос Огнезар. — После твоих со Светозаром гуляний, ее теремок пришлось заново отстраивать.
Я покосилась в сторону Светика, но тот и не думал на меня смотреть. Его больше ближайшая ель интересовала.
— А скажи-ка мне Огнезарушка, — замурлыкала я, — а что за повод у богатырей был?
— Так знамо дело, — тот охотно стал делиться информацией. — Они девиц впечатлить хотели и поспорили, кто больше медовухи выпьет, тот и пойдет на сено…
— Огнезар! — рыкнул Светик и сжал кулаки.
— Вы что же, — подала голос белка, — на меня совсем не смотрите?
Она стояла напротив нас и теребила лапками маленький платочек.
— Не смотрим! — снова рыкнул Светозар.
— Смотрим-смотрим, — закивала я и переключила свое внимание на Жадюню.
— А они не смотрят, — она ткнула лапкой в стоящих друг напротив друга богатырей. — Я, между прочим, ради них тут отплясываю.
Вот те раз. Вот тебе и белка…
— Жадюня, — подал голос молчавший до этого момента кот, — а спой!
— Для тебя, усатик, все, что угодно, — та захлопала глазками и затянула… — Я тебя-я-я совсем не знала-а-а. И страдала-а-а без тебя-я-я! — стала надрываться рыжая. Я прижала ладони к ушам, чтобы не слышать это безобразие. — Когда ты зде-е-есь, когда ты рядо-о-ом, поет-поет, моя душа-а-а! Мой котик нежны-ы-ый, будь со мною-ю-ю, — господи, еще одна поклонница у Тимки образовалась. — Сердечко девичье согре-е-ей! Ты нужен мне, как чистый возду-у-ух. Люби меня-я-я, как солнце де-е-ень!
— О, обворожительная, — кот пошевелил усиками. — Вы как всегда неповторимы.
— Тимофей, — она махнула в его сторону лапкой, — льстец…
Кажется, у нашей крысы появилась конкурентка. Какие-то странные пристрастия у Тимки. Вроде ученый, должен понимать, что… бр-р-р.
— Аленка, — позвал Светик, — пойдем подальше от них погуляем?
— Ага, — я кивнула и позволила богатырю увести меня вглубь небольшого лесочка, который в моем мире завется парком. — А как же…
— Они и без нас найдут себе занятие, — предугадал мой вопрос богатырь.
— А Тимофей? — не унималась я.
— Ему сейчас не до созерцания ближайших кустов, — хмыкнул Светозар.
— Ну, тогда ладно, — я расслабилась и взяла богатыря под руку.
Прогулка мне понравилась. Богатырь развлекал меня довольно интересной беседой: рассказывал о здешних красотах, про порядки и законы этого мира. В общем, я познавательно проводила время. Так же Светозар рассказал, почему их мир называется Отражающим, а наш Хрустальным. Последний является настолько хрупким, что его можно уничтожить по щелчку пальцев. Но энергетическое поле наоборот, гораздо сильнее, чем у Отражающего. И за счет этого, мы пока еще существуем. В Отражающем мире живут создания, являющиеся отражением наших мыслей и действий. Вот захотел Александр Сергеевич написать про царевну-лебедь, раз, и в Отражающем появилась эта самая царевна. Так и с богатырями. Только вот работает вся эта система выборочно. Чем больше энергетическая сила мысли и действия, тем больше процент появления в Отражающем созданного мыслью создания. Во как закрутила. Ну, вроде по его словам, так получается. А как там на самом деле… никто точно сказать не может.
Время уже приближалось к вечеру, и мы уже было собирались повернуть назад, как мне на голову упала золотая скорлупка. Светозар достал ее из моих волос и осмотрел.
— Странно, — нахмурился богатырь.
Я осмотрелась по сторонам и не сдержала вздох удивления. Богатырь проследил за моим взглядом и витиевато выругался. В стороне, недалеко от нас стоял большой дуб. На первый взгляд дуб как дуб, только… в дереве было большое дупло, из которого сыпались золотые скорлупки, а уже знакомая белка пыталась запихнуть их обратно. Мы подошли ближе и стали наблюдать за действиями Жадюни.
— Вот блин, — возмущалась белка, когда не удавалось запихнуть скорлупку обратно и та падала на землю рядом с нами. — Тьфу… жадность моя рыжая… — говорила она сама себе.
Внезапно по низу дерева пошла трещина и быстро побежала вверх. Мы со Светиком попятились, но взгляда от белки не отводили.
— Жадюня, — крикнул богатырь, — слезай оттуда!
— Я свои скорлупки не оставлю! — запротестовала рыжая.
— Эх ты, окаянная, — рыкнул Светозар. — Хочешь под золотой скорлупой смерть свою беличью найти?
— Сказала, не оставлю! — не сдавалась белка.
Дерево слегка накренилось, и на нас посыпались скорлупки. Мы побежали от дерева, но богатырю на макушку прилетел довольно приличный изумруд. Мужчина тихо ойкнул и потер место ушиба. Град из «беличьей жадности» прекратился, и мы осмотрелись. Земля была усыпана золотыми скорлупками, но и изумруды в глаза бросались. А белка-то у нас, воришка. Кстати, белка…
Она сидела на земле и хватала маленькими лапками скорлупки.
