Плод — третье великое достижение цветковых. Неспециалисты часто путают понятия «семя» и «плод». Разница же проста: семя — это только производное оплодотворения, развитие зиготы, то есть будущее поколение, детёныш растения. А плод состоит из семени в середине и околоплодника снаружи. Околоплодник же — это производное тканей растения-мамы, стенок завязи, то есть фактически стенки матки, в которой развивается ребёнок.
Назначение околоплодника — гарантия распространения семян. Если он яркий, ароматный, сочный и вкусный, кто-нибудь на него позарится, съест, а семечки расплюёт во все стороны. Чтобы зародыши в семенах не пострадали, семенная кожура намного прочнее, желательно вообще непробиваемая, а содержимое семени на всякий случай может быть ещё и ядовитым. Например, у абрикоса или сливы красивая съедобная мякоть — это околоплодник, а косточка — семя, а ядрышко косточки горькое и вообще пропитано смертельно ядовитой синильной кислотой (с одного такого ядрышка человеку ничего не будет, но от горсти можно и помереть). Правда, некоторые животные умудряются есть и семена, например, грызуны, но семеноеды, с точки зрения растений, — плохие. Например, если Вы обгрызаете яблоко, а кочерыжку с косточками выкидываете, то Вы — хороший примат. А вот я, например, жадно лопаю всё целиком, а косточки разгрызаю, то есть с точки зрения яблони — злой, плохой примат, фу таким быть.
Околоплодник может быть не только вкусным, но сухим и лёгким, чтобы семена разносились ветром или водой, колючим или липким, чтобы прицепляться-приклеиваться к животным и путешествовать на них. В любом случае, он обеспечивает расселение растений.
Таким образом, цветковые изящно решили массу проблем — с опылением, пропитанием и перемещением.
Наконец, не вполне эксклюзивное, но тоже неплохое достижение цветковых — усовершенствование сосудов.
Трахеи — мёртвые клетки в виде длинных трубок, в которых отверстия находятся только на торцах, в отличие от коротких трахеид, у которых отверстия есть ещё и по бокам. Трахеи перекачивают воду от корней наверх, к листьям. У цветковых трахеиды и трахеи обычно присутствуют одновременно, но у орхидей трахеиды исчезают. Правда, это накладывает ограничение на поперечный транспорт воды и веществ и не позволяет быть толстыми, а уж тем более деревьями, зато в длину можно тянуться сколько угодно.
Вообще-то, голосеменные гнётовые тоже независимо обрели трахеи (а также почти-цветы и почти-плоды), но радости им это не добавило. Как видно, отдельные достижения, даже очень крутые, могут не привести к эволюционному успеху, если не сопровождаются целым комплексом поддержки в других системах органов и тканей.
Ситовидные трубки — почти мёртвые клетки, без ядра и с ситовидными полями (ситечками из мелких отверстий) на торцах, в отличие от заострённых ситовидных клеток споровых и голосеменных, имеющих ядро и ситовидные поля по бокам. Ситовидные трубки перекачивают раствор сахара от листьев вниз, к корням. Чтобы сахар не полимеризовался по пути, он растворяется специальными ферментами, а поскольку своего ядра у ситовидных трубок нет, ферменты вырабатываются клетками-спутницами, имеющими ядро и множество митохондрий.
Как уже говорилось, древнейшие цветковые предполагаются даже в триасе, но по пыльце определить их трудно. Другое дело — отпечатки полноценных цветов. Таковые были найдены в Китае в отложениях с древностью более 174 млн л. н., причём не как обычно — пара невнятных пятен, а сразу от души — гербарий более чем в 200 соцветий, так что юрский букет можно рассмотреть в подробностях и со всех сторон. Цветочки Nanjinganthus dendrostyla выглядели вполне миленько — с чешуями вокруг завязи, овальными чашелистиками и ложкообразными лепестками по краям, булавообразными «вроде-бы-тычинками» внутри и огромным ветвящимся пестиком по центру. Несмотря на чешуйчатость завязи (что поделать — мезозой, все в чешуе, что шишки, что ящеры), сомнительность тычинок и первобытность пестика, в целом такое строение выглядит вполне современным.
Понятно, что обилие как поддельных голосеменных, так и истинных покрытосеменных цветов существовало не просто так, для красоты пейзажа. Ценителями и потребителями ботанических изысков были насекомые. Если бы мы оказались на юрском лужку, то могли бы порадоваться порхающим бабочкам. Впрочем, при ближайшем рассмотрении почти все они оказались бы вовсе не бабочками, а сетчатокрылыми Neuroptera и скорпионницами Mecoptera. Среди первых особенно бабочкоподобны представители семейства Kalligrammatidae: на отпечатках крылышек Kalligramma сохранились даже пятнышки-глазки как у самых банальных современных бархатниц. Скорпионницы, например, Pseudopolycentropus из семейства Aneuretopsychidae всё же меньше похожи на бабочек — слишком уж длинны у них усики и ножки и слишком хитро окончание брюшка, но форма крыльев (а именно они обычно сохраняются в ископаемом виде) на первый взгляд совсем как у мотыльков.
Kalligramma haeckeli
Бабочки Lepidoptera родственны ручейникам Trichoptera. Их общий предок, по всей видимости, был похож на Necrotaulius tener из верхнеюрских отложений Забайкалья. Правда, некротаулиус слишком поздний для того, чтобы быть предком; как часто бывает, по теории вероятностей легче найти «живое ископаемое», нежели прямого предка.
Как уже упоминалось, отдельные чешуйки бабочек обнаружены в верхнетриасовых отложениях, но полноценые находки есть только в юрских; между прочим, ситуация тут в точности как с цветковыми растениями — сначала фрагментарные намёки, а потом отпечатки в полный рост.
Древнейшие достоверные раннеюрские бабочки — Archaeolepis mane из синемюрского века Англии, порхавшая более 190 млн л. н., и чуть более поздняя, зато богатая стая из начала тоарского века Германии, в том числе Archiptilia ovata, Epididontus geinitzianus, Metarchitaulius longus, Nannotrichopteron gracile, Palaeotaulius vicinus, Pararchitaulius ovalis, Parataulius jurassicus, Pseudorthophlebia platyptera и два вида Paratrichopteridium. Правда, это были скорее невзрачные моли, на которых большинство современных натуралистов-любителей даже не взглянули бы. В среднеюрских отложениях Китая таких мотыльков найдено ещё больше, например, три вида Mesokristensenia и три — Kladolepidopteron, а также Grammikolepidopteron extensus, Ascololepidopterix multinerve, Pegolepidopteron latiala, Trionolepidopteron admarginis, и многие другие; в позднеюрских Казахстана — Eolepidopterix jurassica, Palaeolepidopterix aurea, Auliepterix mirabilis, Protolepis cuprealata и Karataunia lapidaria. Сей длинный список приведён тут для того, чтобы стало бесповоротно ясно: ископаемых юрских бабочек найдено уже немало.
Конечно, в юре развивались и другие насекомые. Мирно грызли листочки сверчки Aboilus, кузнечики Panorpidium (он же Elcana), по жилкованию крыльев похожие на кобылок, и пока ещё длинноусые Locustopsis — предки короткоусых в будущем кобылок. Компанию им составляли цикады, например, Karabasia. Цикады семейства Palaeontinidae были по юрскому обыкновению очень похожи на бабочек, например, Martynovocossus (исходно описанная под именем Pseudocossus, по иронии судьбы уже занятом бабочкой) и Prolystra lithographica, хотя их цикадовую природу выдавало очень короткое и широкое тело.
