Защита от опасностей может реализовываться по-разному. Как минимум с баррема некоторые тараканы перестали откладывать яйца в землю, а стали носить с собой в оотеке — специальной прямоугольной капсуле. Древнейшим примером является китайский Piniblattella yixianensis, а позже оотеки в большом количестве известны из бирманского янтаря. С турона тараканы с яйцекладом и вовсе окончательно исчезли. Носить потомство с собой хотя бы некоторое время очень предусмотрительно, так намного снижается вероятность того, что яйца съедят какие-нибудь муравьи или заразят наездники.
А от оотеки всего один шаг и до заботы о свежевылупившихся тараканятах.
Если одни тараканы ударились в хищнический эгоизм, то другие пошли по пути вегетарианства и общительности. Термиты Termitida — общественные потомки тараканов, и не странно, что нынче их часто объединяют в один отряд. Чудесно, что можно палеонтологически проследить переход одних в других. Из альбского янтаря Франции известен эусоциальный таракан Sociala perlucida. Его повышенная общительность и склонность к жизни в гнёздах устанавливается, во‐первых, по большой голове (статистика показывает, что у общественных термитов голова больше, чем у одиночных тараканов, причин чему, конечно, множество), во‐вторых, по удивительным для тараканов чувствительным утолщениям на удлинённых максиллах, а в‐третьих, по многочисленным чувствительным отверстиям на передних ножках. Все эти и другие черты очень полезны для взаимного ощупывания и передачи химических сигналов и явно уклоняются в термитью сторону.
Как вы там, потомки?
Из общих соображений получается, что термиты должны были возникнуть ещё в юре; как водится, «промежуточное звено» обнаруживается позже своих потомков, но не стоит торжествовать опровергателям «официальной науки». «Живых ископаемых» и нынче хватает. Многие современные тараканы тоже очень любят быть в компании и ведут не такую уж простую общественную жизнь. У них могут быть отношения доминирования и подчинения, они обмениваются информацией. Существуют и вовсе полусоциальные Cryptocercus, по сути переходные между тараканами и термитами. Это отличный пример отосительности понятий «древность» и «примитивность» в приложении к современным организмам. Строение тараканов действительно во многом архаично, а вот поведение — прогрессивно.
Между прочим, в кишечнике и термитов, и криптоцеркусов живут одноклеточные Trichonympha, которые способны самостоятельно переваривать целлюлозу, но к тому же имеют бактерий-симбионтов, которые им в этом помогают. Так что когда говорится, что «термиты переваривают целлюлозу», стоит понимать, что это делают не сами термиты, а симбионты двух уровней, тогда как термиты являются просто хорошими измельчителями и домиками, строящими к тому же ещё и домики-термитники. Такая вот матрёшка.
Древнейший настоящий термит Baissatermes lapideus известен из местонахождения Байса в Бурятии, его возраст определяется иногда как берриасский, иногда как валанжинский, а иногда — аптский; сохранился отличный отпечаток крылатой особи. Позже термитов становится больше: Valditermes brenanae из готерива Англии, Meiatermes bertrani из баррема Испании, Jitermes tsaii и многие другие из баррема Китая. Khanitermes acutipennis из апта Монголии имеет переходные между тараканами и термитами черты; синхронные Lebanotermes veltzae и Melqartitermes myrrheus из ливанского янтаря и многочисленные роды и виды из альбских бирманских и французских янтарей показывают, что к середине мела эта группа уже стала весьма разнообразной и значимой.
Термиты сыграли огромную роль в нашем происхождении. Во-первых, они стали намного эффективнее перерабатывать древесину, возвращая углерод и прочие элементы в активный круговорот веществ, что по цепной реакции способствовало росту растений и увеличивало число термитов. Во-вторых, они стали упорно рыхлить землю миллиардами норок, в которые к тому же затаскивали органику и через которые глубоко в почву стал проникать кислород. Понятно, что роющих существ хватало и до того, но общественные насекомые в силу численности и специфического размера — не слишком большого, но и не микроскопического — способны на большее, чем многие другие диггеры. Одним из следствий активности термитов стало появление высоких тропических деревьев, которые смогли закрепляться на бедных и сравнительно рыхлых или, напротив, слишком плотных почвах. А ведь именно на этих деревьях и в мелу, и позже жили наши предки. Наконец, сами термиты — отличная еда, в далёком будущем их питательные свойства в сочетании с умением строить бетонные термитники сыграли важнейшую роль в становлении нашей орудийной деятельности.
Термиты были не единственными общественными насекомыми мела. В это же время возникают пчёлы и муравьи. Древнейшая пчела — Melittosphex burmensis из бирманского янтаря — была очень мелкой, всего 3 мм, во многом похожей на хищных ос, но уже пушистой и, вероятно, достаточно трудолюбивой в распространении пыльцы. Пчёлы — первоочередные опылители густых лесов, в плотной листве которых ветроопыление заметно затруднено (кстати, именно для облегчения оного мог возникнуть периодический листопад; впрочем, буки, осины, берёзы и дубы, в том числе вечнозелёные, как-то справляются) и даже насекомым летать сложно. К тому же пчёл мало не бывает, они организованны и целенаправленно посещают цветы одних и тех же видов растений, а это важно для успешного размножения трав и деревьев.
Муравьи — чрезвычайно разнообразные животные. Чудесным образом они помещаются в одно надсемейство Formicoidea со всего двумя семействами — чисто меловыми Armaniidae и классическими Formicidae. Муравьи появляются, видимо, в альбе и становятся уже очень заметны в сеномане. Самые ранние муравьи — Armania, Orapia и другие представители арманиид, — вероятно, ещё не имели рабочих особей. Чуть позже, американские Sphecomyrma, таймырские Dlusskyidris zherichini и прочие подобные уже стали внешне на первый взгляд неотличимы от современных муравьёв и обрёли социальное расслоение на цариц, царей и рабочих.
Среди меловых муравьёв из бирманских янтарей некоторые имеют удивительный облик. Морда Zigrasimecia tonsora была закрыта страшной щетинистой маской, похожей на зубастую пасть. Linguamyrmex vladi насаживал добычу на огромный рог на лбу, протыкал чудовищными изогнутыми челюстями и пил вытекающую гемолимфу, за что и получил видовое название в честь Влада Дракулы. Рог был похож на мясницкий тесак и, что совсем странно, был укреплён металлом для пущей прочности (понятно, что рог не был целиком железным, а содержал лишь ионы металлов, но всё равно это круто). Чтобы мы не сомневались, как лингвамирмекс использовал своё вооружение, он найден в янтаре вместе с жертвой — проткнутой личинкой.
Муравьи воздействовали на экосистемы по многим направлениям. Во-первых, многие виды растительноядны и являются чрезвычайно активными распространителями семян трав и даже деревьев. Во-вторых, хищные муравьи чрезвычайно эффективно истребляют растительноядных насекомых, в том числе тех, кто грызёт листья, сосёт соки из стеблей и тем нарушает рост деревьев. Тем самым муравьи в немалой степени создают леса — опять же, дом наших предков.
