– Ни фига себе. – Джози вскинула брови. – Ты вообще спишь?
– Иногда, – кивнула я.
– Даже не верится, что ты станешь врачом. Я всегда хвастаюсь, какая у меня умница сестра.
– Спасибо. – Нам подали чизбургеры. От их солено-жирного запаха у меня потекли слюнки. Я наклонилась к тарелке, вдыхая этот аромат. – Умираю с голоду.
– И поесть не успеваешь. А серфингом хоть занимаешься?
– Иногда. Не часто, но бывает. Когда-нибудь этот этап будет пройден, и я стану жить как все.
Джози ткнула в меня ломтиком жареного картофеля.
– Только тебя будут величать «доктор Бьянки».
– Звучит как песня, – улыбнулась я, кладя на сыр соленые огурчики и томаты, добавляя горчицу. – Ну а ты как? Чем занималась на прошлой неделе?
Она рассмеялась. Смех у нее низкий, шелестящий, мгновенно приковывает внимание.
– Хороший вопрос. – Джози откусила чизбургер и, пережевывая кусок, кивнула, словно размышляла обо всем том, о чем могла бы рассказать. Салфетку она разложила на коленях, чем сразу напомнила мне маму. – Наверно, ты за один день делаешь больше, чем я за месяц. – Она аккуратно промокнула рот салфеткой, чтобы на губах не осталось кетчупа и жира. – Но вообще-то прошлая неделя была классной: мы гнались за ураганом вдоль всего побережья, от Флориды до самого Лонг-Айленда.
– Ничего себе. – Во мне всколыхнулась зависть. – И где были самые большие волны?
– В Монтоке. Тебе бы там понравилось.
– Ладно, ты меня проняла. Я исхожу завистью.
– То-то. – Она раздвигает губы в проказливой пленительной заразительной улыбке. Зубы у Джози белые, но не очень ровные, потому что ей нужно было носить брекеты, а родители так и не удосужились сводить ее к стоматологу. Первый раз мы попали к зубному врачу, когда уже учились в средней школе, и то лишь потому, что у Джози сильно разболелся моляр и Дилан настоял, чтобы ее показали кому-нибудь.
– Ты не думала профессионально заняться серфингом? – спросила я.
Помешивая соломинкой лед, Джози едва заметно улыбнулась.
– Не-а. Я не настолько хорошо катаюсь.
– Чепуха. Нужно просто сконцентрироваться, сделать это увлечение центром твоей вселенной.
Она лениво передернула плечом, скривила губы в пренебрежительной усмешке.
– Это неинтересно. Во мне нет твоего драйва.
Какое-то время я сосредоточенно жевала чизбургер, наслаждаясь настоящей едой – не из контейнера или коробки.
– Я так горжусь тобой, Кит, – снова сказала Джози.
– Спасибо.
– Как мама?
– Хорошо. Навестила бы ее.
– Может быть. – Она опять пренебрежительно передернула плечом, словно отмахиваясь от моих слов. – Я здесь ненадолго.
Должно быть, во мне заговорила зависть или я слишком соскучилась по ней, а может, я испытывала одновременно и то, и другое, но что-то такое заставило меня спросить:
– Ты намерена всю жизнь так вот скитаться?
Джози встретила мой взгляд.
– А что в этом плохого?
– Ты должна пойти работать, получить профессию, чтобы ты могла содержать себя…
– Когда стану старой и безобразной?
– Нет, – морщусь я.
– Кит, у меня ведь не твои мозги. Я плохо училась в школе, ни один приличный вуз меня не возьмет, так что, по сути, выбор у меня небольшой: либо мучиться в каком-нибудь дрековском местном колледже, либо перебиваться случайными заработками, скользить по волнам и любить свою жизнь.
– И ты ее любишь?
– Конечно. – Но я успела заметить, как взгляд ее вспыхнул, прежде чем она опустила глаза.
Ссориться я не хотела.
– Замечательно. Я тоже горжусь тобой.
– Не говори того, чего не думаешь.
Я быстро склонила голову, и потом уже до самого конца наша беседа носила исключительно учтивый характер. Джози буквально вылизала свою тарелку, съев даже листик салата, а потом вытерла рот. Облачный свет, падая в окно, бликами играл на ее ярких волосах и кончиках ресниц. Я на мгновение перенеслась в детство. Мне три года, я прижимаюсь к ней, слушая, как она читает вслух. Мне пять лет, в спальном мешке я лежу рядом с ней в палатке. Эти картины отозвались болью в душе. Как же мне ее не хватало, когда она меня покинула! До сих пор не хватает. Я отвожу взгляд, думаю о тесте по иммунологии. Факты и цифры, факты и цифры.
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, как могло бы все быть, если б Дилан не появился в нашей жизни? – внезапно спросила Джози. – Или землетрясение не разрушило ресторан?
Ее слова буквально врезались в броню моего сердца.
– Я стараюсь смотреть вперед.
– Ну а все-таки? Что если бы папа по-прежнему был в «Эдеме», радовал всех своей стряпней, и мама, может быть, разобралась бы со своими проблемами, и мы приезжали бы домой на выходные и праздники, и папа рассказывал бы анекдоты, и…
– Прекрати. – Я закрыла глаза, мне больно дышать. – Пожалуйста. Это выше моих сил.
Безысходность в ее лице придавала выразительности линии скул и глубины – темным глазам.
– Что было бы с нами без него? – Качая головой, она обратила на меня затравленный взгляд. – Кит, наши родители были ужасны. Почему они так наплевательски относились к нам?
– Не знаю. – Суровым тоном я воздвигаю стену, отгораживающую меня от прошлого. – Я должна думать о настоящем.
– Почему мы не смогли спасти Дилана? – не унималась Джози, игнорируя мои намеки. Слезы застилают ее глаза, скапливаясь у кромки нижних век, но по лицу не текут. – Ты по нему не скучаешь?
Я стиснула зубы, не давая воли собственной скорби.
– Скучаю, конечно. Постоянно. – Я опустила голову и, помолчав, добавила: – Но его нельзя было спасти. Он уже был сломлен, когда пришел к нам.
– Может быть, – срывающимся сиплым голосом отозвалась она. – А вдруг его что-то толкнуло на этот последний шаг? То есть…
– Что могло его толкнуть, Джози? – с раздражением в усталом голосе перебиваю ее я. Подростками мы миллион раз обсуждали это. – Он был обречен умереть молодым. Ничто не толкало его через край, кроме собственных демонов.
Кивнув, она смахнула со щеки слезинку, которая все же рискнула выкатиться из глаза, и устремила взгляд в окно.
– Он ведь долго был счастлив, да?
Я беру ее за руку.
– Да, пожалуй.
Не поднимая головы, Джози стискивает мою ладонь. Свесившиеся волосы, словно занавес, укрывают ее лицо. Туман захлестывавших меня эмоций рассеялся, и я объективно взглянула на сестру, как на незнакомого пациента, явившегося в пункт первой помощи. Худая молодая женщина с сухой кожей и потрескавшимися губами. Организм обезвожен, отметила я. Возможно, наркоманка. И мною внезапно овладело горячее желание защитить ее.
