— У него было видение, небольшой кусок будущего, где многие погибают. Как правило, большая часть его видений сбывается… Можно, конечно, постараться изменить будущее, но для этого нужно сделать что-то такое, что поломает привычный уклад, что-то необычное, даже противоречащее логике. Но на самом деле об этом лучше спросить у дяди, он лучше объяснит.
— И поэтому он отправил эльфа открывать порталы?
— Какие порталы? — Салгант недоуменно посмотрел на меня.
— Говорят, у крепости порталы открывал эльф, чтобы перебросить наши войска,
— Салгант удивленно покачал головой, и я перешла к другой непонятной для меня теме. — Кстати, а почему эльфы были верхом? Почему не открыли портал для себя?
— Дядя говорит, что огромный плюс верховой прогулки в том, что тебя видят и о тебе говорят, — пространно начал Салгант, а потом как будто сдался и ответил слишком обыденно. — Он хотел, чтобы о его неофициальном визите в школу донесли ангериссцам и люди видели, что эльфы дружны с террийцами. Официально в этой войне мы придерживаемся нейтралитета, но один этот неофициальный визит мог склонить чашу весов на вашу сторону. Он бы дал понять, что мы можем вступить в войну.
Я задумчиво посмотрела на Салганта. Не слишком ли длинный путь для правильных слухов? Хотя кто знает, в политике и интригах я фактически ничего не понимала.
— И как твоим собратьям наша школа? Понравилась?
— В целом да, — уверенно ответил он, хотя, судя по словам Лил, эльфам было все равно. — Но они были очень заняты, ректор многое показал, о многом расспросил, пытался договориться об обмене знаниями или адептами. У них не было времени на то, чтобы познакомиться с местными обычаями или хотя бы оценить один из ваших праздников.
— И как же так можно — оставлять эльфов без праздника, — сокрушенно проговорила я, а Салгант еще более печально мне кивнул. — Но зато здесь их встречал ведический факультет.
— Да, встретили хорошо, — ответил без подробностей эльф. — Но они почти не виделись с ведьмами, и вряд ли теперь им это удастся. Дядя хочет вечером отбыть.
Я не успела спросить, почему они так поспешно уезжают и значит ли это, что сегодня меня уже выпустят из лазарета. Эльф эту тему оставил. С волнением и какой-то внутренней болью он быстро заговорил о Фицуильяме, которому Алмиэль заново сшивал нити силы, что мне ни о чем не говорило. Из долгой речи с какими-то неизвестными мне терминами, выходило, что теперь у графа фактически нет магии, а появится она в лучшем случае через полгода. Новость оглушила. Маг без магии? Страшнее не придумаешь. И как на это реагирует Фицуильям?
Салгант о чем-то говорил, а я все думала о магии созидателей. Непонятная, своеобразная, которая накладывает на носителя ограничения и при этом дает уникальные возможности. При желании они могут вдохнуть жизнь в любой камень, создать, то, о чем другие и подумать не могли. Редкий дар. Дар, который зачастую лишает их и жен, и детей. Чтобы я почувствовала, если бы у меня была такая сила, а потом неожиданно исчезла?
Мой отец, когда его жена была беременна, почти поседел и иногда казался сумасшедшим. В момент родов, затяжных и очень сложных, когда сила созидатели могла помочь своей избраннице, он упал в обморок и долго не приходил в себя. Несмотря на это, жена и дочь остались живы, но отец сильно сдал. Он часто повторял, что лучше бы у него совсем не было магии, чем такая. После этого он перестал создавать что-то новое, стал очень задумчив, и иногда среди разговора мелькало, что его жена его обманула. Они договорились, что у него не будет больше детей, а она забеременела. Он любил ее, но в душе так и не простил. А потом и вовсе умер…
И как бы я ни любила отца, мне казалось, все так плохо закончилось не только из-за подорванного переживаниями здоровья. Но и потому что он отказался от своей силы. У любого одаренного сила всегда тесно связана с его жизнью и здоровьем.
И если бы у меня была магия созидания, а потом неожиданно исчезла, я бы считала себя калекой.
— Я могу войти? — на пороге стоял Фицуильям. Я чуть не бросилась к нему с утешительными объятиями. Но вовремя вспомнила, кто передо мной и как он относится к фамильярности. Напряженно кивнула, всматриваясь в его бледное лицо и удивляясь тому, как к месту он пришел. Теперь не нужно пытать Салганта о том, как там граф. Можно спросить и у него самого, правда, на откровенность рассчитывать не стоит. Он пришел явно не за жалостью. По-деловому пересек палату и еще более деловито произнес:
— Я не отниму много времени, — он вынул из кармана маленький бархатный мешочек и, не глядя на Салганта, да и на меня, вытряхнул из него мою подвесу и протянул на раскрытой ладони. — Я хотел ее еще доработать, но, вероятно, не смогу этого сделать в ближайший год. И отдают так, как есть.
— Спасибо, — я ошарашенно смотрела то на Фицуильяма, то на колибри. Теперь у нее вместо разбитого прозрачного крыла сияло голубое, и такого же цвета клюв. А стоило мне ее взять, как она встрепенулась, вспорхнула и сама застегнулась на моей шее, сложила крылышки и довольно закрыла глаза. У груди появилось знакомое тепло, а я все еще с неверием смотрела то на нее, то на графа. У него нет магии, скорее всего, ему не мешало бы отдохнуть, а он пришел с подвеской, и даже не дает шанса спросить о своем самочувствии.
— Хочу предупредить, колибри привязала к тебе саблезуба, — все еще избегая моего взгляда начал граф.
— Да, профессор мне говорил, что у нас с Томом связь, правда, ее природу никто понять не может.
— Защита, — он все же поднял на меня глаза. — Как я говорил, основа заклинания накладывает отпечаток на всю работу. Когда колибри осознала, что ей осталось недолго, она связала тебя с ближайшим сильным защитником. Естественно, неживым. Потому как с живыми такая связь не держится.
Я промычала что-то неразборчивое, поглаживая птичку, по которой безумно соскучилась. В то же время не сводила глаз с графа, пытаясь уловить момент, когда можно спросить хотя бы о том, как у него дела. Бросила просительный взгляд на Салганта, но он старался слиться с обстановкой, и сам не смотрел на Фицуильяма, который, кажется, игнорировал эльфа.
— Теперь и колибри способна на некоторую защиту, мне не удалось восстановить точное плетение, но в целом функции у нее остались те же, — как ни в чем не бывало, продолжал Фицуильям. — Поэтому я бы не рекомендовал разрушать связь с саблезубом.
— Значит, эту связь, можно прервать? — только чтобы тоже поучаствовать в диалоге спросила я.
— Можно, если уничтожить колибри. С этим справится любой сильный маг, — я напряженно посмотрела в его глаза, он почти незаметно пожал плечами. — Но я бы не хотел, чтобы вещь, в которую я вложил много силы, так бездарно истребили. Тем более что она способна в какой-то степени защитить.
Он замолчал и опять опустил глаза, как будто раздумывая, стоит ли еще что-то говорить. С ним всегда сложно. И не спросить нормально, и не ответить, да еще сам он о чем-то постоянно размышляет и делает свои только ему понятные выводы. И стукнуть его хочется через два дня на третий. Но порой он делает что-то такое для себя обычное и уже хочется обнять. Как бой вместе с Ильимом, или мой цветок, показывающий погоду, или колибри.
