И если сначала я радовалась, когда Лил решительно поехала со мной якобы чтобы я не надрывалась, ела, много отдыхала и все такое. То сейчас я тихонько придумывала зелье, способное усыпить деятельную ведьму минимум на восемь дней.
Хотя нет. Все же я начала проклинать минуту, когда согласилась на такую гостью намного раньше. Еще когда только сказала «да». Она, как примерная дочь написала отцу, что уезжает из школы к больной и лежачей (угу) подруге. А тот в ультимативной форме ответил, что едет она куда-то только с охраной и в своем экипаже. В общем-то, он был прав, опасаясь за свою дочь. Несмотря на то что война как бы затихла, то тут, то там появлялись какие-то маги, нарушающие порядок, а где-то на границах были единичные столкновения. К слову, не всегда виновными оказывались ангериссцы. Частенько нападали просто люди, понявшие, что любое беззаконие на дороге можно списать на войну.
В общем, ехали мы в обществе трех охранников и крепкого кучера. По виду все бывшие военные, а один даже с зачатками магии. Всем в лучшем случае за тридцать, если не за пятьдесят. Но почему-то Лил решила, что тренировать взгляды надо именно на них. Тогда мы еще не знали, сколько работнику Фредерика лет, но Лил убеждала, что он немолод. Угадала. Как рассказала моя кухарка Лина, он был в «самом соку», то есть считался ровесником Фредерика, да к тому же был вдовцом. Видимо, таких притягивает друг к другу.
— Я еду верхом. Какое к призракам платье!
— Верхом? Давно ты выздоровела, дорогая моя?
— Давно, сразу как сутки проспала в твоем экипаже. И, вообще, Алмиэль говорил, что привычная обстановка помогает быстрее восстановиться. В моей привычной обстановке есть верховая езда, — я упрямо посмотрела на Лил, она ответила тем же. Моя Звездочка осталась в крепости, и сейчас мне предстояло ехать на очень спокойно кобыле. Никаких волнений не предвиделось. Другое дело, что сама Лил не поклонница верховой езды, тем более сейчас ей придется брать мерина из своего экипажа.
— Между прочим, можно взять женское седло, — неуверенно сказала она. Я же фыркнула, прекрасно понимая, что даже сама Лил не возьмет это орудие пытки. — Если ты хочешь обратить внимание Галатэля….
— Да что ты привязалась к нему! Может быть, это минутное помутнение, — хотя я знала, что это не так. — А ты какие-то планы разрабатываешь. К тому же он говорил, что мне не надо делать что-то специально, только улыбаться.
— Пфф, много он понимает, — сказала Лил, но тем не менее платье убрала. — Ладно, одевайся, как знаешь. Но все равно надо начать с охраны. Тебе пригодится.
Я еще раз фыркнула и пошла к гардеробной. С ней иногда невозможно договориться, так что лучше пусть будет охрана, чем платье. В такой одежде я чувствовала себя слишком неуютно.
А особые взгляды и вздохи, мне казались чем-то ненастоящим. Даже если мужчина обратит внимание на меня благодаря такой игре, что дальше? По-моему, ничего. Хотя Лил убеждала, что это все нужно, только чтобы начать разговор и заинтересовать. Как вывеска в магазине, говорящая, что стоит зайти. Но у меня же все равно не получится это так естественно и красиво, как у Лил, зачем тогда мучиться? Да и к Галатэлю применять такое я все равно не собиралась. Он, конечно, не прочь немного пофлиртовать, у него, мне кажется, к таким вещам тяга, но это не будет значить ровным счетом ничего.
Я надела темную юбку-брюки и жакет, из-за ворота которого аккуратно торчал белый воротник-стойка. Моя одежда силами Глэдис и каких-то деревенских мастериц сидела точно по фигуре. Подчеркивая неожиданно тонкую талию и хрупкие руки. Благодаря позолоченным пуговица и абсолютной ровности линий, которая бывает только если одежду любовно отпаривали слуги, наряд выглядел очень дорого. Чуть-чуть портила впечатление потертая шляпа. Но в целом, как и хотела, я представляла собой зажиточную девушку, которая в состоянии заплатить любому работнику.
— Ради меня. Только один, самый молодой, — попросила шепотом Лил, когда мы вышли во двор. — Выведут лошадей, сделай растерянный вид. И жди, чтобы тебе помогли сесть в седло.
— Лил, — укоризненно шикнула я, видя что охрана внимательно следит за нами. Мужчины застегивали куртки, тоже собираясь выезжать.
— Им платят, так что они в любом случае готовы услужить. А ты просто потренируй растерянный взгляд и всё, — она указала глазами на того охранника, у которого залысины еще не дошли до затылка и улыбнулась мне.
Нам вывели лошадей и, подумав, я все же последовала совету Лил. В конце концов, я ничего не теряю. Это, скажем так, мастерство и, правда, может когда-нибудь пригодиться. Когда передо мной оказалась смирная кобыла, я оглянулась на указанного Лил охранника. Он, к сожалению, в это время проверял подпругу и не видел ту самую трудолюбиво собранную мною растерянность, о которой мы говорили. Более того, он довольно долго возился с ремешками, и рисковал, вообще, упустить наивную оторопь на моем лице.
После минуты ожидания, когда я глубокомысленно размышляла об убийстве Лил, он поднял голову.
— Вас подсадить? — с заминкой уточнил он, предварительно оглянувшись, ища, видимо, кого-то, на кого можно с чистой совестью спихнуть девушку с «растерянным взглядом». Я просто кивнула, и он обреченно сделал два шага вперед, складываю руки в замок. Но то ли он никогда не подсаживал девушек в седло, то ли я что-то сделала не так. В общем, он как бы подтолкнул меня вверх, но вместо того, чтобы сесть, я завалилась боком.
— Осторожно, — буркнул он, поддерживая меня за талию, пока я жутко элегантно сползала по седлу.
Но я тут же гордо встала и кивком головы показала охраннику опять на руки. Даже занятия белибердой надо доводить до конца. Он с сомнением вздохнул, но опять сложил их в замок.
Второй заход оказался еще менее успешным. Мы оба поторопились, и я, врезав лошади коленом в бок, а охраннику сапогом в живот улеглась поперек седла. Лошадь, несмотря на свое спокойствие, резко дернула крупом, с каким-то «хлюпом» меня подбросило в седле, и я начала опять сползать, в этот раз еще более элегантно
— попой вперед. Охранник замешкался, но все же заботливо снял.
— Заложить экипаж? — спросил он с надеждой, а я уже красная от стыда, вывернулась из его рук.
Про себя от души плюнула на Лил, на самого охранника и на всё в целом, оттолкнулась от земли и взлетела на лошадь. Несмотря на свой небольшой рост у меня никогда не было проблем с тем, чтобы забраться в седло. Вытянувшееся лицо вояки просто кричало о несправедливости и придурочности некоторых барышень. Сложно было с ним не согласиться.
— Знаешь, твой способ мне понравился даже больше моего, — сказала Лил, стоило нам выехать на дорогу. — Он теперь с тебя не сводит глаз, по-моему, влюбленных.
— Ты путаешь с обидой за синяк. В этом случае глаза тоже становятся печальными, — ответила я, не на шутку закипая. — И, Лил, я понимаю, это было смешно, но сейчас не к месту. У работника все должно пройти по-деловому. Мне не нужно, чтобы он считал меня безмозглой вертихвосткой, неспособной удержаться на лошади. Он должен видеть, что со мной можно работать, что у меня не только романтика на уме. Так что когда приедем, просто молчи, а лучше возьми свою охрану и отойди подальше, чтобы он не подумал, будто к нему приехали выбивать долги.
