Но я старательно разбавляла эту идиллию. «Зернохранилище сейчас занято?» — бурчала я и мне кое-как отвечали, что да, там что-то осталось с прошлого года. А потом опять «ох и ах». Чувствовала себя лишней, но гнула свою линию: «когда освободят и понадобится ли оно на следующий год?» «Ох, ах» — видимо, скоро освободят, переводила я для себя и думала, что совсем скоро я превращусь в недовольную старушку, мешающую молодым. Так и представляю, как люди судачат: «старушка Рей разбушевалась на свадьбе подруги и своего арендатора — в первую брачную ночь держала приходно-расходную книгу вместо свечки и выспрашивая об остатках».
Но мы вскоре доехали, и я не успела вволю посочинять про старушку Рей. Зернохранилище выглядело странно. С одной стороны круглое строение казалось монолитом, а с другой, каким-то скособоченным и хромым.
— Как видите — стоит, — деловито сказал Барроуз и предложив нам с Лил локти повел вокруг.
Прошли в молчании, кое-как выдергивая ноги из жирной земли и всё же распугивая птиц. Шмяк, кар-кар. Баррузу повезло, что он в шляпе. Помет слишком сложно вычистить из волос. Нас с Лил участь быть помеченными миновала, вероятно, сказалось то, что мы ведьмы и гадить нам — себе дороже.
— Остатки зерна вывезем через несколько дней, — сказал Барроуз, как только мы опять подошли ко входу. — А вид и впрямь чудесный.
Он развернулся спиной к серым стенам и воодушевленно посмотрел на перепаханное поле.
— Ну что же, едем? — спросил он через полминуты, видимо, насытившись видом. Зернохранилище выглядело нормально, но что-то дернуло меня постучать по
серой стенке. Я ожидала глухого звука, который бывает, когда стучишь по бочке, но уж чего-чего, а смачного кашля и матерщины я не ждала:
— Бен, иди, твою за ногу, и работай!!
Мы с Лил одновременно посмотрели на Барроуза, который страшно выкатил глаза и вежливо произнес: «что это там такое?». А я еще раз постучала. Толстая дверь в зернохранилище открылась на отлет.
— Да, чтоб тебя за ногу…О, господин Барроуз, простите. А у нас, это, перерыв, сейчас хлебнем и в поле.
Перед нами стоял худой мужчина в грязной одежде и старался не качаться. Разило от него самым настоящим самогоном.
Дальше поднялась какая-то суета. Вышли еще двое худых и пьяных мужчин, а Барроуз начал клясться, что никому не разрешал жить в зернохранилище и работники всё сами. Заговорился и даже намекнул, якобы мое зернохранилище в таком состоянии, что там ничего нельзя оставить.
Но при этом пускать пьяниц, видимо, можно. Я, конечно, вспылила и мы какое-то время почти кричали друг на друга. А потом ему улыбнулась Лил и… он сдался. Буквально на коленке написал расписку, что сам все починит, а работников выставит. Правда, он не ожидал, что Лил тоже поставит подпись. Как и того, что его работники согласятся свидетельствовать, о своем же проживании в зернохранилище. И этого добилась Лил, причем очень изящно и без криков. Мы с ней знакомы больше года, а я до сих пор не могу понять, как у неё получается улыбаться так, что люди ей сразу доверяют.
Обратная дорога для меня прошла как-то незаметно. Меня очень волновал вопрос: что будет с моим зернохранилищем? Но и это я буду вынуждена оставить на Малыша. Пусть хотя бы несколько раз съездит и посмотрит, начались там работы или нет. Теперь меня еще волновали другие арендаторы и сараи, часть из которых тоже считались моими. И выходило, что последние дни перед отъездом в школу мне придется месить землю сапогами, а не сидеть с Малышом составляя окончательный план.
В размышлениях прошла не только дорога, но и обед, и традиционная встреча с Малышом. А вечером, как уже повелось, в кабинет зашла Лил и разогнала наши посиделки. Я чувствовала себя, как обычно, но она всё равно строго следила за моим режимом. И, вообще, она действительно очень помогала. Жаль, что не удалось показать ей окрестности (зернохранилище не в счет). Я знала, что в свободное время она в основном варит какие-то зелья из книги, найденной в моей библиотеке, еще разговаривает с Глэдис и Линой и, возможно, теперь она знает о моей жизни больше, чем я сама.
— Лил, спасибо тебе большое, — я ее крепко обняла, просто так, посреди коридора, потому что захотелось выразить всю свою благодарность здесь и сейчас.
— Пфф, было бы за что, — усмехнулась она. — Это оказалось весело и приятно.
— Барроуз? И приятно? Ты что, не видела его ножки? Такие, как веревочки и прямо от живота.
— А я согласна с твоей Линой. Он мужчина хоть куда, — она опять улыбнулась, и мы пошли к комнатам. — На самом деле, здесь, у тебя, я чувствую себя полезной и живой. Очень живой.
Еще после моего неудачного «очарования» Лил прибодрилась, а сейчас и, правда, начала походить на себя прежнюю. Ту немного легкомысленную и завораживающую, которой она была до расставания с Витором.
Мы с Лил жили, как супруги, в комнатах со смежной гостиной и вечерами часто засиживались в мягких креслах, попивая душистый чай. Но сегодня без разговоров ушли спать — слишком насыщенный день.
Как всегда, стоило мне войти в спальню, её затопил теплый свет, а шторы сами медленно поползли, закрывая окно в мой рост. Шаг и к ногам скользнули мягкие тапочки, еще шажок и магические руки аккуратно сняли с меня жакет. Магия отца именно здесь сплеталась в непонятные спирали, и именно здесь была моя крепость. Самая уютная, теплая и при этом защищенная. После одной моей неудачи с контролем силы, даже на окна легла магия созидания. И теперь стекло невозможно было разбить.
Стук-стук-стук, бум — неожиданно послышалось от окна. «Магия отца вышла на новый уровень и ощущает мои мысли?» — ужаснулась я и замерла. Но быстро собралась и после очередного «стук» подошла ближе, с опаской заглядывая за штору. В окно настойчиво бился вестник с помятым от усердного стука клювом.
«Дорогая Рей!
Не вздумай ничего сокращать. Твои письма — отдых для души. Обычно я их читаю после третьей сотни жалоб, как раз перед походом на совещание в «Вонючий трактир». Туда нельзя приходить хмурым, а поднять себе настроение эльфийским требованием «срочно убрать вредный дуб с моей поляны» Правителям очень сложно. Поэтому — не вздумай!
Теперь по порядку. Твой старый козел меня беспокоит. Я не знаю, есть ли у него магия, но, возможно, природа наделила его даром иного толка. Существуют люди, у которых проявляются способности вызывать или подавлять в человеке определенные чувства. Обычно это сопутствует магическому дару, но кто знает. Есть эльфийская руна, которая защищает от такого воздействия, правда, защищает лишь эльфов. Но я все-таки ее изображу. По неизвестной мне причине часть наших рун действует на ведьм. Нанеси ее обычными чернилами на кожу, напитай силой и, возможно, она поможет.
По поводу зернохранилища правильная мысль. И то, что выращивать будете элитное зерно — тоже. Урожаем с маленького поля сложно перебить цены тех, у кого засеяны тысячи гектаров, а вот взять качеством можно. Твой Малыш — молодец (он, кстати, еще не предлагал пожениться?). Да, элитное зерно сложнее продать, но здесь можно схитрить и предлагать уже муку. Нужно только найти хорошую и недорогую мельницу, что, как мне известно, в вашем королевстве довольно просто.
