— Вань, привет, — пропела рядом ещё одна заноза, и Бекет опустил на неё угрюмый взгляд.
— Привет, Рита. Какими судьбами? — вопрос риторический, ответ на него он знает.
— Я соскучилась, Вань… Очень.
— А с лицом что?
— Меня избили, Вань.
— Кто? — скрипнул зубами, вперившись в заживающую гематому на её скуле.
Не то чтобы он слишком волновался за эту дамочку, но сам факт, что в его резиденции какой-то урод избил женщину — это уже слишком. За такое Бекет наказывает, причём по всей строгости. Без суда и следствия.
— Костя.
Опять Костя, мать его. Этот сопляк решил всех местных баб перетоптать?
— Ты с ним трахаешься?
— Нет! — ответила слишком быстро и эмоционально, так, что сомнений не осталось. — То есть… Он меня силой взял. Я очень испугалась, а рядом никого не было. Я хотела тебе позвонить, но ты не отвечаешь на мои звонки, и я подумала…
— Ладно, хватит. Мне это неинтересно. У моего кабинета ты что делаешь? На Костю жаловаться пришла? Я с ним разберусь. Что-то ещё?
Девчонка улыбнулась, повисла на его шее.
— Я соскучилась…
— Иди домой, Рита, — оторвав от себя её руки, открыл дверь кабинета. — И чтобы больше не появлялась здесь. Всё давно кончено.
* * *
За окном идёт дождь, и мне почему-то невыносимо грустно. Чего-то катастрофически не хватает. Я словно в каком-то вакууме, и мне нечем дышать.
Ивана я не видела со вчерашнего дня, с тех пор, как он поцеловал меня и ушёл. Хлопнул дверью и даже не пришёл на ужин. Маринка по-прежнему дуется на меня, а прислуга воротит носы. В целом и общем, не жизнь, а сказка.
Воспользовавшись тем, что Маринка уснула, прилегла на диван и, закрыв глаза, принялась играть с маминым браслетом. Усмехнулась. В раннем детстве я без него не засыпала. Мама протягивала мне руку, а я крутила красивую безделушку, пока не проваливалась в сон.
— Спишь?
Я резко вскочила, заморгала сонными глазами.
— Галина?
— Я, — женщина поставила на столик поднос с обедом, присела на диван рядом. — Ты сегодня ничего не ела.
— А, да… Спасибо вам большое, но мне как-то не хочется, — я виновато улыбнулась, с тоской посмотрела на исходящий паром суп и румяный кусок запеченной утки. Там же и салат из свежих овощей, и кусок торта, и чай. В былое время я бы с ума сошла от такого угощения.
— Тяжело тебе, милая, знаю. Как неприкаянная по дому бродишь. Не ешь, плохо спишь. Вон круги какие под глазами. Ты Костю не бойся, Иван Андреевич его приструнит. Главное, не молчи. Делись с ним своими переживаниями. Он неплохой человек.
Откинувшись на спинку дивана, тяжело вздохнула. Это что, акция защиты дяденьки Бекета? Так мне не до того вообще.
— Иван Андреевич может и не плохой. Это я неправильная. Не подхожу я ни этому городу: ни его жителям, ни его хозяину.
Галина наградила меня загадочным, улыбчивым взглядом, коснулась руки чуть шершавой ладонью.
— Мы все пережили непростые времена. Столько ужаса, столько крови и страданий, что вспомнить страшно. И ты много пережила. Сейчас тебе трудно ужиться в новом городе. Что тут скажешь, люди и до войны паиньками не были, а после так и вовсе озверели. Наши девки вон мужиков нормальных не видят, весь день на работе, да на работе. Да и мужики-то сейчас какие? Так, поматросят и бросят. Солдатам жены не нужны. А на тебя аж два завидных холостяка клюнули. Вот девки и бесятся. Ничего. Время пройдёт, всё перемелется.
Галина, конечно, была права. Наверное… Вот только сочувствия к «нашим девкам» я в себе не находила. В любой ситуации важно оставаться человеком. А чтобы быть сволочью, долго повод искать не нужно. Он всегда на поверхности.
— Не знаю… Мне иногда кажется, что я везде чужая. Я всё время делаю не то, говорю не то. Как магнит притягиваю к себе неприятности. Вот и Костя из-за меня пострадал. Я ведь могла прекратить всё это с самого начала. Могла. А вместо этого… Эх, ладно.
Женщина приобняла меня за плечи, прижала к своему мягкому телу.
— Ты за Костю не волнуйся. Он как брошенный волчонок под забором вырос, выживать научился. Он не пропадёт. А тебе вот не надоело своё время на войну с собой тратить? Какой в этом смысл? Надо бы уже повзрослеть. Ты оглянись вокруг. Всё у нас есть. Город отстроили, страну подняли на ноги, а в сердцах разруха. И у Ивана Андреевича в том числе. А тебе без него нельзя, девочка. Ты одна пропадёшь. Такой как Костя может и хорош, но только чтобы за углом позажиматься. А для жизни нужен спокойный, сильный, умный. Иван тебя защитит, заботой окружит. Ты только его душу застывшую согрей.
Я не удержалась от смешка. Какая речь и всё во благо хозяина. Но не согласиться трудно, да. Бекету-то только того и надо, чтобы я его «согрела». А душу или тело, там уже роли особой не играет.
— Я, Галина, слишком принципиальная для Ивана Андреевича. Неинтересно ему со мной будет… Душу отогревать. Да и вообще… Он теперь, наверное, думает, что я вертихвостка какая-то. То с одним, то к другому побегу. А доказывать, что я не такая, не буду.
— Ну и что? Будь хитрее. Ты же женщина. Пойди и попытайся это обсудить. Ты не виновата и знаешь об этом. Вот и поговори с ним. Милая, он не отпустит. Я знаю Ивана Бекетова ещё с тех пор, когда он был мальчишкой. Я жила в одном доме с ним и его бандой, вот так же готовила им поесть… Я знаю его лучше, чем он себя. Поверь мне, если этот упрямец чего-то пожелает — костьми ляжет, но своё возьмёт. Так не упусти момент, прогни ситуацию под себя. Мужчина должен думать, что ему повезло, а не просто попало в руки, что должно было попасть. Заодно покажешь всем нашим стервам, что с тобой нужно считаться, — подмигнула мне, потрепала за нос. — Так, всё. Решено. Утирай сопли и иди к Ивану Андреевичу. Отнесёшь пирожков ему, скажешь, я передала.
Не удержавшись, захохотала, прикрыв рот руками. Красная Шапочка несёт волку пирожки. Разве не смешно?
— Ну вот. Твоё настроение улучшилось, а значит, я свою миссию выполнила. Ты подумай над моими словами. Хорошо подумай. И чтобы поела!
Смех прошёл, и весь мой запал закончился в тот же миг, когда за Галиной закрылась дверь. Истерика перегорела, и я обвела взглядом помещение. Они все правы. Лучше плакать от отсутствия любви в шикарном доме, чем где-нибудь в борделе. Мне несказанно повезло, трудно не признать. Если бы не Бекет и его интерес ко мне, быть мне убитой буйным клиентом в какой-нибудь притоне.
* * *
Я долго смотрела на себя в зеркало, не решаясь нацепить проклятое платье. Бекету оно явно понравилось, сам его притащил. Значит, его и надену. Да, решено.
На это заключение мне понадобились полбутылки вина и вся до последней капли сила воли. Потому что непросто это — взять и за каких-то пару часов предать свои принципы и убеждения. Это очень больно. Как операция без анестезии.
