– Да, но их невозможно спутать.
Хилари наклонилась вперед:
– У многих людей рыжие волосы.
Анни теребила подол юбки, продолжая смотреть на Хилари. Она удивленно ответила:
– Но не такие, как у него.
– Почему же?
– Они закрывают шею, слишком длинные для джентльмена. Их ни с чем не спутаешь.
Хилари вспомнила волосы Берти Эвертона. «Слишком длинные для джентльмена», как сказала Анни. Она кивнула:
– Да, у него длинные волосы.
Анни тоже утвердительно кивнула.
Хилари вернулась к заявлению.
– Значит, это все, что касалось звонка. Вы не видели его лицо, только затылок и рыжие волосы. А вечером он снова позвонил?
– Да.
– В половине девятого?
– Да.
– Он попросил принести печенье и сказал, что ему нездоровится и он собирается лечь спать. Вы принесли ему печенье?
– Да.
– Миссис Джемисон, а в этот раз вы видели его лицо?
Сердце Хилари тревожно забилось, когда она задала этот вопрос, поскольку все зависело от ответа, буквально все, для Джеффа и для Мэрион.
На лбу Анни Джемисон появилась прямая глубокая морщина.
– Он позвонил, – медленно произнесла она, – я постучала и вошла.
– Как вы вошли? – неожиданно спросил Генри.
Она посмотрела на него с недоумением.
– Дверь была немного приоткрыта.
– А была ли она приоткрыта, когда он звонил днем насчет звонка?
– Да, сэр.
– Она была открыта в обоих случаях? Вы уверены?
– Да, уверена.
– Хорошо, продолжайте, пожалуйста.
Она повернулась к Хилари.
– Вы постучали и вошли, – напомнила она.
– Да. Мистер Эвертон смотрел в окно и сказал не поворачиваясь: «Мне нездоровится, я собираюсь лечь спать. Принесите мне немного печенья».
– А когда вы вернулись с печеньем, что делал он?
– Он умывался, – ответила Анни Джемисон.
– Умывался?
– Да, вытирал лицо полотенцем.
Сердце Хилари запрыгало.
– Значит, и на этот раз вы не видели его лица?
Анни взглянула на нее с удивлением.
– Он вытирал его маленьким полотенцем.
– Он что-нибудь сказал?
– Да, он сказал, чтобы я оставила печенье. Я оставила его и вышла из комнаты.
Хилари снова посмотрела на заявление.
– Вы заявили, что подумали, будто ему нездоровится оттого, что он выпил?
– Да.
– Почему вы это предположили?
Анни пристально посмотрела на нее.
– Я не предполагала, я была уверена.
– Почему? Вы же не видели его лица.
– В комнате стоял сильный запах спиртного. И он так странно разговаривал – будто это вовсе не его голос.
– Понятно.
Хилари пыталась не думать о том, что все это может значить. Она вновь взглянула на листок бумаги у себя в руке.
– А когда вы принесли ему чай в девять часов на следующее утро, он чувствовал себя нормально и выглядел как обычно?
– Да, тогда он выглядел хорошо.
– И в этот раз вы разглядели его лицо?
– Да, это был он.
Тут вмешался Генри:
– Значит, миссис Джемисон, вы ни разу не видели лица мистера Эвертона во вторник, 16 июля. В своем заявлении вы упоминаете послеобеденное время, то есть, как я полагаю, вы не видели его и утром?
– Нет, я его не видела. Дверь его комнаты была заперта.
– Значит, во вторник, 16 июля, вы ни разу не видели лица мистера Эвертона?
– Нет. – Она хотела еще что-то сказать, но запнулась, переводя удивленный взгляд с Генри на Хилари и обратно. – Но если это был не мистер Эвертон, тогда кто же?
Глава 30
Они понапрасну побывали в трех гаражах и опоздали к ленчу. Кузина Селина была недовольна. Она сказала, что это не имеет значения, голосом человека, который изо всех сил старается оставаться вежливым, несмотря на сильное искушение. Она поджала губы и сообщила о своих опасениях относительно мяса, которое могло оказаться пережаренным. Откусив кусочек, она вздохнула и закатила глаза кверху, после чего принялась есть говядину с брюссельской капустой с видом мученицы.
Пока в комнате находилась служанка, Генри и Хилари старались поддерживать разговор, но как только они остались одни, миссис Макалистер скорбно произнесла:
– Жаль, что Мэрион не хочет изменить фамилию. – Эти слова означали начало назидательной проповеди. И кузина Селина принялась энергично читать свои наставления. Она всегда считала, что Мэрион не следовало выходить замуж за Джеффри Грея.
– Привлекательные молодые люди редко становятся хорошими мужьями. Мой дорогой супруг…
Далее последовал длинный список достоинств профессора, который, несомненно, не славился внешней привлекательностью. Как сказала позже Хилари:
– Он был таким милым человеком, но внешне напоминал рыжую обезьянку.
Оставив профессора, вдова снова вспомнила о своих неоднократных советах Мэрион.
– Если бы она прислушалась к ним, то сейчас не находилась бы в таком плачевном положении. Был один молодой человек, за которого я с радостью отдала бы ее замуж. Но нет, она настояла на собственном мнении. А что в результате? Вам положить еще говядины, капитан Каннингем? Тогда, будьте добры, позвоните в этот звонок, чтобы позвать Дженни.
– Генри, я этого не выдержу, – сказала Хилари, когда они снова оказались на улице. – Чем займемся теперь: Глазго или гаражами? Она будет отдыхать до вечернего чая.
– Если поедем в Глазго, не сможем вернуться к чаю.
– Мы можем позвонить и сказать, что нас задержало важное дело, как обычно.
– Давай я поеду, а ты останешься здесь, – предложил Генри.
Хилари топнула ногой по асфальту.
– Послушай, дорогой, скажешь это еще раз – и увидишь, что произойдет! Ты думаешь, я останусь здесь, чтобы болтать с кузиной Селиной, пока ты будешь выведывать все в одиночку? Если так, то ты ошибаешься, вот и все!
– Хорошо, хорошо, не нужно волноваться из-за этого. Мы поедем в Глазго завтра. А сегодня днем займемся гаражами, хотя не представляю, неужели мисс Сильвер не понимает, что вряд ли кто-нибудь вспомнит о какой-то там машине спустя год. Это пустая трата времени, но давай продолжим.
– А может, все-таки нам повезет, – ответила Хилари.
