Мисс Сильвер громко щелкнула спицами.
– Я знаю одну женщину, которая в сорок восемь лет вышла замуж и родила двойню, – сообщила она тоном бесхитростной сплетницы.
– Не представляю, как ей это удалось, – пожала плечами Мейбел Уодлоу. – Во всяком случае, с Рейчел такое вряд ли случится. В нашем роду ни у кого не было двойняшек. Да и зачем вообще нужны дети? Я уверена, никто не стал бы их рожать, заранее зная, на что себя обрекает. Я не сплю ночами, переживая за Мориса. Он мой единственный сын – как же мне за него не переживать? На днях Эрнест взял в библиотеке книгу о России. Это просто кошмар! «Санитарные мероприятия»! Не понимаю, как можно печатать подобные вещи. Хотя им там, наверное, уже все равно, что печатать. Естественно, после этого я не могла сомкнуть глаз, и Эрнест настоял, чтобы я выпила снотворное. Обычно я стойко переношу любые потрясения, но у меня страшно участился пульс, и муж заставил меня принять лекарство. Чудесное средство, знаете ли! Я приберегаю его на крайний случай, так как, если оно закончится, мне больше его не достать. Эти порошки дал доктор Левитас, отличный специалист. Мы ходили к нему на прием, когда путешествовали по Восточной Европе и у меня случился опасный приступ. Доктор сказал Эрнесту, что это один из интереснейших случаев в его практике. У него еще никогда не было такого взвинченного пациента. Еще он посоветовал мне беречь нервы – никаких переживаний, ссор и огорчений. Но у нас осталось всего три или четыре порошка, а рецепта нет, так что приходится экономить. Лекарство очень сильное, длительного действия. Я принимаю по четверти дозы за один раз.
Мейбел Уодлоу продолжала болтать о своих порошках, о своем пульсе и о том, как ужасно она себя чувствовала, проснувшись ночью. Доктор Левитас отметил, что у нее очень слабый организм, которому строго противопоказаны любые волнения. А родная сестра позволяет ей волноваться, хотя может решить ее финансовые трудности простым росчерком пера, всего-навсего выписав чек!
Наконец мисс Сильвер свернула свое вязанье и встала с кресла.
– У меня кончились нитки, – сказала она. – Спасибо, что уделили мне так много времени. Пойду наверх, смотаю новый клубок.
Однако направилась она не к себе в комнату, а постучала в дверь мисс Трехерн и, входя, увидела, как та кладет телефонную трубку.
Рейчел обернулась, взгляд ее был растерянным.
– Гейл Брэндон хотел приехать, а я ему не разрешила.
– Почему? – спросила мисс Сильвер.
– Понимаете, я ему нравлюсь… мне кажется, он испытывает ко мне серьезные чувства. У меня еще никогда такого не было, и я не хочу портить наши отношения. Не хочу впутывать Брэндона в свои проблемы. Поэтому я запретила ему приезжать.
– Вы объяснили ему причину?
– Нет… Он рассердился, – по-детски просто добавила Рейчел.
– Ничего, моя милая, он успокоится, – мягко сказала мисс Сильвер. – Я думаю, вы поступили правильно. Мне тоже кажется, что сейчас не время принимать мистера Брэндона, зато потом он будет здесь желанным гостем. Мужчины, знаете ли, по-своему полезны. Однако в данный момент я хотела бы вас кое о чем проинформировать. Давайте присядем.
Рейчел опустилась в кресло.
– Обычно такими словами предваряют неприятные новости, – устало заметила она.
– Боюсь, вы правы, – согласилась мисс Сильвер.
На ней было платье табачного цвета, плотные коричневые чулки и стоптанные черные лакированные туфли с ленточными бантами. Высокий воротник украшала брошь с мозаичным изображением розово-желтого храма на фоне ярко-голубого неба. Пожилая дама внимательно смотрела на Рейчел, и в глазах ее светился острый ум, смягченный добротой.
– Я беседовала с Глэдис, – сказала она. – Мне показалось странным, что она сидела у себя в комнате и штопала чулки, пока остальная прислуга слушала радио. Узнав о поручении мистера Фрита отдать письмо любому, кто выйдет из дома, я тут же догадалась: Глэдис сама опустила письмо в почтовый ящик. Так оно и случилось.
– Вы очень проницательны.
Мисс Сильвер неодобрительно кашлянула.
– О нет, моя милая, вы ошибаетесь. Но, к сожалению, я должна сообщить вам нечто неприятное. Возвращаясь обратно, Глэдис услышала в темноте мисс Кэролайн: ваша племянница плакала и говорила сама с собой. Было без четверти шесть – горничная определила время по бою часов в гараже. Мисс Кэролайн вошла через садовую калитку и была чем-то сильно расстроена. Глэдис слышала, как она сказала: «Я не могу это сделать… не могу!» А потом: «Она всегда была так добра к нам!» После этого девушка опять выбежала на скальную тропу, а Глэдис вернулась в дом.
Сердце Рейчел болезненно сжалось. Она улыбнулась одними губами, надеясь, что мисс Сильвер не заметит ее смятения.
– И вы думаете, я поверю, что Кэролайн… Кэролайн столкнула меня с обрыва?
– Я не прошу вас верить. Я просто передала вам рассказ Глэдис, так как считаю, что вы должны это знать, и не только это.
– У вас есть что-то еще?
– Да, есть.
– Говорите.
– Я также беседовала с миссис Уодлоу. Она много говорила о своей дочери. По ее словам, ради денег Черри способна на все. Миссис Уодлоу нарисовала мне портрет совершенно безрассудной девушки, которая добивается своего, не гнушаясь никакими средствами. Мне бы хотелось узнать ваше мнение: как вы считаете, этот портрет верен?
Рейчел вскинула руку и тут же ее уронила.
– Да, Черри такая.
– Миссис Уодлоу говорила и о своем сыне. Она возмущена тем, что вы не даете ему денег, которые могли бы удержать его в Англии. Скажите, а мистер Морис разделяет это возмущение?
Рейчел невесело усмехнулась:
– Несомненно. Ведь я порочная капиталистка, и забрать у меня хотя бы часть моих порочных капиталов – значит совершить высоконравственный поступок. «Ликвидировать» – кажется, так он выражается. Разумеется, логика требует ликвидировать не только мое богатство, но и меня саму… – Она вдруг замолчала и медленно поднесла руку к горлу.
– Ладно, давайте оставим это, – сказала мисс Сильвер, – однако и сбрасывать Мориса со счетов не будем. Теперь что касается мисс Компертон. У меня есть для вас крайне неприятная информация. Я записала суммы, которые вы периодически выделяли мисс Компертон для пожертвований в определенные благотворительные организации. Мой помощник навел справки и выяснил, что ни одна из этих организаций ни разу не получала от мисс Компертон больше полукроны.
Рейчел подалась вперед, опершись на подлокотники кресла. Все ее тело вдруг отяжелело: ступни стали холодными и будто каменными, руки-ноги налились свинцом, а сердце ухнуло куда-то вниз.
– Элла? – еле слышно выдавила она.
– К сожалению, да, – кивнула мисс Сильвер. – Она сразу произвела на меня неприятное впечатление: накинулась, стала уговаривать сделать пожертвования. Жадность – такое качество, которое очень трудно скрыть. Я сразу его заметила и посчитала нужным проверить мисс Компертон.
