Карин подняла их с пола и сложила в стопку, решив, что скрепит позже. Вместо этого она открыла папку, которую вручил ей Карстен. Иностранный журналист бесследно исчез. Об исчезновении в полицию заявила его девушка. Журналист был в командировке в Швеции и регулярно отправлял статьи своей девушке. Но за последние недели от него не было не слуха ни духа, и, по словам девушки, такое поведение было не в его стиле.
Карин попыталась разобраться в содержимом папки. Она снова и снова читала распечатанные имейлы, но не могла сосредоточиться на прочитанном. Наконец, она бросила попытки и пошла за кофе. В кухне она столкнулась с Фольке.
– Фру Сири фон Лангер сегодня не сможет с нами встретиться, – сообщила Карин, сопроводив свои слова шутливым поклоном.
– Да неужели, – изобразил удивление Фольке и налил кофе себе и Карин.
– У тебя будет минутка? – спросила Карин, жестом предлагая ему присесть.
– Будет, шпарь! – ответил Фольке и поставил кофейник на место. Сленг в его устах звучал совершенно неуместно.
– Может, у меня слишком богатое воображение, но мне кажется, что в этом деле что-то не так, согласен? – начала Карин.
– Карстен сказал отправить в архив, – ответил Фольке.
– Я знаю, – Карин отпила кофе. Она присела на стул, а Фольке остался стоять.
– К тому же срок давности истек, – добавил Фольке.
Карин поднялась и подошла к нему вместе с кружкой.
– Завтра мы удостоены аудиенции у фру фон Лангер. В два часа дня. Поедешь со мной?
Фольке этот вопрос удивил. Карин и сама удивилась, что предложила.
– Могу, если хочешь, – ответил Фольке.
– Хорошо. Но только знай, что мне может захотеться кофе из Макдональдса. И если ты это не в силах пережить, нам лучше взять две машины, – улыбнулась Карин.
– Я захвачу статью о вреде фастфуда для здоровья, чтобы ты могла прочитать.
– Сделай пару копий, вдруг я ее случайно выброшу, – пошутила Карин. Оставалось только надеяться, что Фольке хватило юмора оценить эту шутку.
⁂
Телефон разрывался на тумбочке.
– Вальдемар! Вальдемар! Можешь ответить?
Где его черти носят?
– Фон Лангер! – выдохнула Сири в трубку, молясь про себя, чтобы лак успел застыть и не пришлось накладывать заново.
– Здравствуйте.
Опять полиция. Вальдемар спустился с верхнего этажа. Что он там делает целыми днями?
– Ты меня звала? – спросил он до того, как увидел, что Сири говорит по телефону. Сири отмахнулась от мужа.
– Татуировка? – она задумалась. – Я не помню, но раз вы спрашиваете, то Наверное была. Что она собой представляет?
– Цифры? – удивленно повторила она.
Она знаком попросила Вальдемара дать ей бумагу и ручку, но тот не понял знаков.
– Ручку и бумагу! – прошипела она с раздражением.
Вальдемар открыл серебряную шкатулку и достал бумагу и перьевую ручку.
– Не ту бумагу, обычную! – прошипела Сири.
– А где она? – спросил Вальдемар.
– В верхнем ящике в кухне. Ты разве тут не живешь?
Вальдемар поплелся в кухню.
– Я не могу найти, – донеслось из кухни.
– Простите, – Сири опустила трубку, хотя телефон был беспроводной, и пошла в кухню. Она так резко дернула ручку ящика, что ящик вылетел из шкафа, и все содержимое высыпалось на пол. Не говоря ни слова, она опустила ящик на сто, и нагнулась за ручкой и блокнотом.
– Простите, я вернулась, – сказала она и начала записывать цифры, которые диктовала Карин. Из кухни слышно было, как Вальдемар собирает вещи с пола.
– Странно. 5754, – сказала она, записав цифры. Дальше ручка перестала писать – чернила закончились. Черт с ней, подумала Сири.
– Кто звонил? – спросил Вальдемар.
– Полиция. Они спрашивали про татуировку Арвида.
– Только за этим звонили? Им, что, больше нечем заняться?
– Они спрашивали, знаю ли я, что она означает, потому что это только цифры, – пояснила Сири. – Я не смогла записать все, потому что ручка кончилась.
– И что они означают? Полиция что-то сказала? – спросил Вальдемар.
– Нет, и я понятия не имею, – призналась Сири, откладывая блокнот и выходя из гостиной. Вальдемар поднял блокнот, посмотрел на цифры. 5754. Кивнул, вырвал лист из блокнота и вернулся на второй этаж.
⁂
Сара погасила лампу над кухонным столом и проверила входную дверь: та была заперта. Вечерами ей было полегче. Или, по крайней мере, не так тяжело, как днем. Вечером Сара обычно составляла планы на следующий день, решала, стоит ли ей пойти по магазинам или поехать в Гетеборг. Но когда наступало утро и солнечный свет резал глаза, Сара понимала, что поездки придется отложить. У нее едва хватало сил на то, чтобы отвести детей в садик.
– Когда ты вернешься на работу, Сара? – спросила одна из воспитательниц.
Когда поправлюсь, когда смогу спокойно ходить в магазин за молоком и не испытывать панических атак.
– Не знаю, – ответила Сара.
Воспитательница наморщила лоб.
– Дети много времени проводят в садике. Может, ты можешь забирать их пораньше, пока не работаешь? У нас не хватает персонала, и сад переполнен.
Другие родители работают, подумала Сара, вносят вклад в общество.
А нее смотрят презрительно, как на человека, который ничего не делает. Она и сама не сразу начала принимать свою депрессию всерьез. Думала, она просто устала.
– Я пью каждое утро сок алоэ вера. Весьма бодрит. Тебе стоит попробовать.
Сара получила миллиард полезных советов, но знала, что никакие соки и витамины ей не помогут. Ей нужно время. Только время поможет. Ей нужно заново обрести себя, вернуться к себе прежней, к той Саре, которую она утратила за последние годы.
Раньше ей всегда не хватало времени. Теперь же у нее внезапно оказалось все время на свете, время, которым Сара не могла распорядиться, потому что у нее ни на что не было сил.
Воспитательница смотрела на Сару, ожидая ответа на вопрос, который у нее уже вылетел из головы.
– Простите, – выдохнула Сара, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
– Мама, когда мы пойдем домой? – спросила Линнея, на которой все еще был слюнявчик.
– Подожди, милая, мама разговаривает с воспитательницей.
– Мы предпочитаем, чтобы нас звали педагог. Ну так как? Вы сможете забирать их в два часа, вместо трех?
Она демонстративно достала календарь, в котором было записано, когда родители забирают детей. Она стерла цифру 14 напротив Линуса и Линнеи и собралась было записать 15.
