– Но Маркус под стражей. Он сам попросил.
– Знаю. Я не за него беспокоюсь. Нужен список всех, кто работал в доме Ойо. Всех, кто болел тем самым гриппом, о котором говорил Маркус.
Я вскакиваю так резко, что Илон чуть не сбегает от девушки.
Это может быть плохо, очень плохо. Надеюсь, что я ошибся. Я никогда в жизни так не хотел ошибиться.
Глава 12
Мембрана
Майк Джессап, адвокат Дэниела Маркуса, сидит рядом со мной в кабинете Генриетты Лид в здании Технологического института Джорджии и косится с подозрением. Это довольно полный человек с румяным лицом, который выглядит так, будто спал в одежде. Хотя его красные глаза говорят скорее о том, что он не спал с того момента, как ему позвонили друзья Маркуса. За окном кипит университетская жизнь, студенты спешат на утренние занятия по аллеям с уже облетевшими деревьями.
– Кто-нибудь может объяснить мне, что я делаю в кабинете врача, показания которого ФБР может использовать против моего клиента?
– Я уже сказала им, что не буду в этом участвовать, – говорит Лид и бросает на меня короткий взгляд. – Я уже, так сказать, скомпрометирована.
– Вы сделали МРТ?
– Вы вообще представляете, как трудно сделать МРТ посреди ночи? – огрызается Джессап. – А уж тем более получить расшифровку результатов.
– Вы штатный юрист больницы. Я думал, можно было попросить об одолжении.
– Я и попросил. Я просто хочу подчеркнуть, что вот так вот, по щелчку пальцев, это не делается. А сюда я приехал потому, что навел о вас справки. Но почему вы попросили меня быть здесь? По уму, мне нужно готовиться к подаче апелляции в случае, если ФБР выдвинет обвинения против моего клиента.
– У меня есть гипотеза.
– О-о-о, гипотеза, – передразнивает он. – Ну, тогда мне не о чем волноваться. Сейчас просто скажу прокурору и его людям, чтобы не напрягались, у вас же есть гипотеза. Если только вы не собираетесь сами сознаться в этом убийстве, то ваша гипотеза – просто пшик и не стоит моего времени.
– Мистер Джессап, на карту поставлена жизнь не только вашего клиента, но и многих других людей. И если я прав, хотя я очень хотел бы ошибиться, то ситуация может быть куда хуже, чем можно вообразить.
– И какой от этого прок моему клиенту?
– Им потребуется его полное и безоговорочное сотрудничество. Возможно, это поможет предотвратить другие убийства.
– Которые совершит кто?
– Это я объясню чуть позже. Как я уже сказал, есть шанс, что я ошибаюсь. Однако если я прав, у вас будет лишний козырь на переговорах с ФБР.
– Он вообще может говорить по делу? – спрашивает Джессап у доктора Лид.
– Снимки МРТ у вас с собой? – в свою очередь спрашиваю я.
Джессап вынимает из кармана флэшку.
– Вот они. Сделаны анонимно. Устроит?
Это довольно умно со стороны Джессапа. Если то, что снимки принадлежат Маркусу, документально не подтверждено, в суде их будет использовать проблематично. Если захочет, Джессап все еще сможет настаивать, что его клиент стал невменяемым в результате травмы. Лид берет флэшку и вставляет в свой компьютер.
– Опустите, пожалуйста, экран вон там и выключите свет, – обращается она ко мне.
Я выполняю просьбу и возвращаюсь на свое место. На экране сначала появляется изображение рабочего стола ее компьютера, а затем снимок МРТ, весьма похожий на тот, что мы видели совсем недавно. По этому изображению лично я ничего не могу сказать, и у меня чешутся руки вырвать флэшку из компьютера Лид, чтобы воткнуть в свой и загрузить в программу-анализатор. Но я сдерживаюсь, чтобы сначала доктор сказала свое мнение.
Доктор Лид встает из-за стола и подходит к экрану. Конечно, она могла просто увеличить изображение у себя на компьютере, но, похоже, использование огромного изображения на проекционном экране – часть ее рабочего ритуала. Я отвлекаюсь, задумавшись, как могла бы выглядеть виртуальная реальность, в которой можно было бы попасть внутрь трехмерного изображения нашего мозга и проверить каждый отдельный нейрон. Лид достает свою линейку и начинает сравнивать области. Если верить тому, что я недавно прочел, она измеряет толщину некоторых областей префронтальной коры лобных долей. Белые и красные точки позволяют судить о насыщенности кровью. Если белых точек больше, чем красных – значит, эта область не работает.
– Вам это все что-нибудь говорит? – спрашивает меня Джессап.
– В таком виде нет. Мне нужны математически обработанные данные, – признаюсь я.
– Стало намного понятнее.
До меня доходит, что мой ответ для него слишком туманен.
– Мне нужно сравнить этот снимок с другими образцами, чтобы найти различия. Доктор Лид за свою практику видела тысячи снимков и может определить отличия невооруженным глазом.
– Если бы все было так просто, – отвечает доктор. – Майк, не возражаешь, если я позволю нашему компьютерному гению прогнать данные через… ну, что там у него на ноутбуке.
– Хорошо, но ты теперь официально работаешь консультантом защиты, без оплаты, естественно.
– Эм, ладно.
Я беру из рук Лид флэшку и вставляю в свой «Макбук». Нужна всего пара мгновений, чтобы загрузить изображение в программу и получить ответ.
– Доктор Крей, – спрашивает Лид, – что говорит ваша программа?
Я закрываю ноутбук.
– Вы первая. У меня только цифра.
Я осознаю, что мне хочется проверить ее. В прошлый раз она заставила меня говорить первым и вполне может что-то затевать и в этот раз.
– Ладно. Я начну, – говорит она и указывает на участок изображения в передней части черепа. – Видите? Все белое. Как будто никакой перегородки. Чтобы вызвать такие разрушения, нужно хирургическое вмешательство или лучевое воздействие.
Она поворачивается к Джессапу.
– Хватит, давайте настоящие.
– Настоящие что? – спрашивает он, не понимая.
– Снимки Маркуса. С этими можете над судом насмехаться, но со мной такое не сработает.
– Генриетта, Господь свидетель, это именно та флэшка, что я получил от врача, делавшего МРТ.
– Серьезно? – Доктор Лид искренне удивлена.
– Абсолютно!
Она садится на край стола.
– Черт подери! Черт, мать его, подери, простите мой французский, джентльмены. Но я тоже не шутила. Подобные разрушения в мозге могут возникнуть только по тем причинам, которые я назвала. Хирургия или лучевой импульс. Снимки точно настоящие?
– Сто процентов.
Лид поворачивается ко мне:
– Ладно, компьютерный гений, а что говорит твоя волшебная коробочка?
– Ноль девяносто два, – называю я цифру вероятности совпадения с изображениями поврежденного мозга. – Опять же, программа не идеальна, но пока срабатывала точно.
