На экране появляется скопление валунов с острыми краями.
– Это старая добрая пыль, – говорит Вероника. Она крутит рукоятку и изображение смещается. – Давай взглянем поближе на волокна. Говоришь, эта штука была на воздушном фильтре?
– Да, на батарее с небольшим вентилятором. Непосредственно там, откуда идет горячий воздух, – объясняю я.
– Интересно. Горячий воздух должен был убить большинство микроорганизмов или по крайней мере высушить. Например, пылевых клещей здесь вовсе нет.
Изображение волокна начинает увеличиваться, пока его поверхность не занимает весь экран.
– На таком увеличении будут уже видны некоторые виды грибов, – она указывает на скопление чего-то пористого в углу экрана. – Они могут выглядеть примерно вот так. Впрочем, и совершенно иначе тоже могут. На каком увеличении будем смотреть?
– Хороший вопрос. Выбирай любое.
Пока мы изучаем этот материал визуально, в моей лаборатории проводят два типа анализа. Один – простой фильтр-тест. Образец вымачивают в дистиллированной воде, а потом эту воду пропускают через серию фильтров с постепенно уменьшающимся размером ячеек. Большие частицы и организмы – например пылевые клещи, которые могут быть размером с булавочную головку, отсеиваются первым же фильтром. Еще через несколько фильтров начинают застревать крупные бактерии, и постепенно на самых тонких фильтрах могут оседать отдельные вирусы из тех, что покрупнее. Этот способ хорош для обнаружения уже известных микроорганизмов, однако природа часто играет по собственным правилам, и не так давно были обнаружены бактерии размером с вирус и, наоборот, вирусы, такие же крупные, как бактерии. А еще есть особые белки – прионы, которые ведут себя во многом так же, как вирусы, хотя формально не являются живыми, поскольку в них нет ДНК или РНК.
У меня есть некоторые предположения о типе, к которому должен относиться патоген, но это лишь предположения, не более. Это может быть и сложный белок, и какой-нибудь вид, поражающей мозг амебы со сложной генной структурой. Поэтому на второй вид анализа, проводимый в моей лаборатории, – генетический – я возлагаю самые большие надежды. Мы взяли образец материала и, поместив в специальный раствор, вымыли из него все, что там было органического. Затем эту жидкость, в которой содержатся ДНК всех живых или мертвых организмов из образца, мы поместили в специальный прибор-анализатор. В теории процесс аналогичен тому, как если бы мы взяли всех животных в зоопарке, смололи в блендере, а потом искали в получившемся пюре отдельные генетические последовательности.
Теоретически, если не искать какой-то отдельный ген, то невозможно сказать, кому принадлежит конкретная последовательность – попугаю, носорогу или кишечной палочке из желудка обезьяны. Теоретически…
Я усовершенствовал некоторые алгоритмы генетического секвенирования с помощью компьютерных моделей и в результате смог улучшить сортировку всех генов в «супе» на различные организмы, выделив маркеры, указывающие на длину генома, частоту определенных последовательностей и некоторые другие. В результате я создал программу, которая позволяет с известной долей вероятности отделить один геном от другого. Да, вот так я коротаю свободные вечера после работы.
Короче говоря, я надеюсь, что мы сможем получить довольно подробный список всего, что жило на фильтре, – по крайней мере, если у него были ДНК или РНК. В противном случае я в заднице.
Стенли Прузинер в течение долгих лет пытался убедить окружающих, что прионы существуют, и скорее всего именно ими вызываются некоторые болезни, например коровье бешенство. И хотя он даже получил Нобелевскую премию, некоторые до сих пор сомневаются. В общем, лучше бы наш патоген был такого типа, что уже более или менее известен современной науке. Мысли об этом приводят меня в нервное возбуждение. Я достаю телефон и набираю номер Шейлы.
– Салют, босс. Как дела?
– Хотел узнать, как продвигаются анализы.
– Секунду, – она на некоторое время отключает микрофон. – Тодд Поуг поставил эти анализы на стоп, сказал, что лаборатория должна заниматься тем, что было запланировано.
– Какого хрена? – ору я в трубку так громко и резко, что Вероника вздрагивает. – Дай сюда Тодда.
– Сейчас…
Ожидание только злит меня еще больше. Тодд вышел очень далеко за рамки своих полномочий, не говоря уже о том, что срывает мне расследование.
– Он говорит, что не может взять трубку, потому что занят в лаборатории.
Я делаю глубокий вдох, чтобы не наорать на Шейлу снова.
– Скажи, а было похоже, что он очень занят?
– Я не ученый, но, эм, нет. Тодд просто ведет себя как Тодд.
Я раздумываю, не уволить ли его прямо сейчас по телефону, но все же решаю, что нужно вернуться в лабораторию и разобраться с этой ситуацией лично.
– Хорошо, Шейла, пожалуйста, отправляйся сейчас в главную лабораторию и объяви, чтобы все немедленно занялись анализом присланных мной образцов. И попроси Тодда мне перезвонить. Если он будет спорить или возражать, звони мне сама, я уволю его на месте.
– Можно я буду подслушивать? – спрашивает она восторженным шепотом.
– Конечно, – отвечаю я и вешаю трубку.
– Что, не задались дела на работе? – спрашивает Вероника.
– Начинаю ненавидеть людей!
– Только сейчас? Долго продержался. Смотри, – говорит она, указывая на экран. – Возможно, мы что-то нашли. Видишь вот эти гладкие пузыри? Напоминают мне кое-что виденное во время одной работы для фармацевтической компании. Они похожи на полимеры, которые используют для отложенного высвобождения лекарства. То, что я исследовала, срабатывало на температуру человеческого тела. Можно подобрать полимер таким образом, чтобы лекарство высвобождалось, если у человека лихорадка, кома или другие подобные состояния.
– А можно ли их использовать, чтобы высвобождать патоген, когда, например, работает отопление?
– Конечно. Каждый раз, как ты включишь батарею, получишь порцию заразы. Проблема только в том, что внутрь мы заглянуть не можем, там может быть что угодно. Надеюсь, я тебе помогла.
Черт!
– Еще как помогла! Нужно сделать пару звонков, а потом я вернусь в Остин и убью своего начлаба.
Глава 22
Менеджмент
Тодд Поуг равнодушно смотрит на меня через стол в переговорной. На его лице выражение: «Опять меня дергают по пустякам». Он явно не улавливает, кто здесь начальник, а кто подчиненный. Ладно, признаю, я ужасный начальник, но не в смысле «орущий самодур, хватающий девушек-подчиненных за задницы». Я босс-пофигист. Даже когда я присутствую в лаборатории, то меня как будто и нет. Я руковожу точно так же, как хотел бы, чтобы руководили мной, то есть никак. С восемью лаборантами я общаюсь в основном через электронную почту и иногда заскакиваю в случайные моменты посмотреть, как у них дела и что они делают. Я не созываю собраний, не произношу мотивационных речей. Если у вас есть вопрос – задавайте. Если меня не устраивает, как вы работаете, я сообщу вам об этом. В остальном же всеми лабораторно-техническими вещами занимается Тодд, а вопросами бизнеса – Шейла. Хотя бизнес – это громко сказано. Платежи поступают от Министерства обороны, а бумагами занимается специально нанятый специалист по грантам.
