Местечко здесь, конечно, прямо как из фильма ужасов. Федеральная трасса проходит по горному хребту в полумиле отсюда. С нее отлично видна та часть лагеря, где, как я предполагаю, будет припаркована основная часть машин полиции и агентов. Наверняка там же обоснуются фургоны телекомпаний.
Я подготовил место, оборудование для видеосъемки и даже пресс-релиз, который планирую анонимно отправить в полицию и журналистам. Осталось лишь расставить по местам актеров… Да, сказать проще, чем сделать.
Рейнер продал мне тела с условием, что я не буду упоминать его в качестве поставщика. Я и не планировал. Он уверял, что все это украинцы, скончавшиеся от естественных причин. В страну их доставили, по его словам, всего пару дней назад на транспортном самолете, перевозившем медицинское оборудование. Не знаю, говорил ли он правду, но это и не важно. Куда важнее разобраться, что делать с запахом бальзамирующей жидкости, который ударит в нос первому же следователю, когда он приблизится к телам. Мое решение – сделать вид, будто преступник намеренно пытался сохранить тела. Если просто раскидать трупы, то вряд ли все решат, что тут поработал серийный убийца. Наиболее вероятный вывод будет, что недобросовестное бюро ритуальных услуг выкинуло тела, вместо того чтобы отправлять их в крематорий. Это, конечно, происшествие, но на новость дня не тянет.
Нет, и закопать их тоже нельзя. Придется тела расчленить и разложить по пакетам с формальдегидом, а в каждый еще положить по записке. Эти самые записки я заранее напечатал на печатной машинке, специально для этого приобретенной на барахолке в Рэйли. Содержание для записок я почерпнул из нескольких старых фантастических романов. Словами не передать, как ужасно я себя чувствую от того, что мне предстоит.
Жуткий розыгрыш, который я собираюсь учинить, загрузит местную полицию, вызовет панику и бог знает как будет воспринят семьями несчастных украинцев, когда они узнают о судьбе, постигшей их любимых. Но это делается ради всеобщего блага, продолжаю убеждать я себя. Если Джекилл тут появится, у нас будет шанс поймать его до того, как он совершит новое убийство. А чтобы он точно появился, мне нужно, чтобы все выглядело максимально притягательно для него.
Я купил спальный мешок и туристическое снаряжение. Сейчас все это лежит в одной из хижин. Для пущего эффекта по стенам я развесил фотографии планет и карты звездного неба, вырезанные из старых журналов. Посреди всего этого великолепия я поставил телескоп с треснутой линзой, нацарапав на нем египетские иероглифы.
Опытному следователю, например Галларду, все это может показаться слегка наигранным. Но это ничего. Мне нужно, чтобы ФБР не очень долго ломало голову над тем, что здесь произошло. Нужно только, чтобы они не сообразили, кто все это устроил. А еще мне нужно, чтобы об этом месте рассказали в новостях, их увидел Джекилл и заглянул к нам.
Я сижу на одном из бревен, разложенных вокруг кострища и задумчиво смотрю то на лежащий на брезенте обнаженный труп, то на пилу, которую держу в руке.
«Что, черт побери, ты делаешь, Тео», – спрашиваю я себя.
Я не раз задумывался, в какой момент серийные убийцы, за которыми я охочусь, понимают, что с ними что-то не так. Может быть, как раз вот в такие моменты? Я не убивал ни молодого мужчину, уставившегося в небо невидящими глазами, ни девушку рядом с ним. Ни еще десяток человек, чьи тела все еще в фургоне. Возможно, я нашел им посмертное предназначение. Они спасут чьи-то жизни. Точнее, расчленение их тел спасет жизни. Жуткое кощунственное надругательство над их телами. Я надеюсь, это спасет чью-то жизнь. Рассматривая оранжевый отблеск закатного солнца на стальном лезвии, я задаюсь еще одним глубоким философским вопросом – какого черта я не догадался взять бензопилу.
Но время раздумий вышло. Я уже весь взмок в защитном костюме, а в мои планы не входит, чтобы проходящий мимо охотник пристрелил меня как маньяка. Его даже толком судить потом не будут, мне и самому-то страшно при мысли, что я сейчас буду делать.
– Так, Стив, пора спасать жизни, – обращаюсь я к ближайшему телу. Я понятия не имею, как его на самом деле звали. Для меня они все будут Стивами. Я беру его руку, кладу на бревно…
Ну, Тео. Ты видел смерть сотни раз. Ты препарировал тела и одно даже расчленил, чтоб спастись от Джо Вика. Что сейчас?
Часть меня беспокоится, что все мои Стивы и Стефани могли умереть от не вполне естественных причин. И хотя их происхождение, как его описал Рейнер, звучит убедительно, я подозреваю, что все это может быть удобным способом избавиться от политических противников. На некоторых телах явственно различаются следы ударов тяжелым тупым предметом. В двух – пулевые отверстия. И только половину тел вскрывали.
Так, это все сейчас не важно. Нажать на Рейнера и узнать, где он берет тела, можно и потом. Если выяснится, что он помогает европейским бандитам избавляться от трупов, я к нему еще наведаюсь.
Я обнаруживаю, что смотрю в стеклянные глаза Стива.
– Я тебе обещаю. Договорились? Ладно, поехали.
Верь я в Бога, я произнес бы молитву, но нет. А вот Стив и его друзья наверняка верили.
Ладно.
– Эм, господи, прости, э-э-э, что я в тебя не верю. И прости меня за то, что я собираюсь сделать. Пусть они все покоятся, э-э-э, с миром.
Я поднимаю взгляд на небо, ожидая увидеть гигантское лицо Моргана Фримена, подмигивающего мне. Так, похоже, я уже серьезно поехал. Я примериваюсь пилой к бледной коже на руке Стива, как вдруг чувствую прикосновение к своей ноге.
– А-а-а! – ору я.
Но это всего лишь вибрирует звонящий телефон. Я жму кнопку на гарнитуре.
– Да?
– Привет, – говорит Джиллиан.
Я совершенно забыл, что обещал позвонить.
– Ой, привет.
– Ты как? Чем занимаешься?
– Ты не хочешь знать, – отвечаю я, быстро прощаюсь и возвращаюсь к делу.
На пятом Стиве я уже перестаю воспринимать абсурдность происходящего.
Это пугает меня больше всего.
Глава 31
Вирусное видео
Я не заходил в свой профиль на «Фейсбуке» с тех пор, как отправился в Монтану изучать водную живность. Как мы помним, это закончилось обвинениями в убийстве. В моем «Твиттере» висит ровно один твит, сделанный по просьбе завуча. Я понятия не имею, как выглядят сейчас звезды кино и телевидения. Во многих отношениях я настолько далек от популярной культуры, насколько это вообще возможно. При этом я лично видел, как истории Джо Вика и Ойо буквально взорвали новости, поэтому более или менее представляю, что значит стать знаменитым. Сначала я был чудаковатым профессором, который тщетно призывает полицию обратить внимание на нехарактерно высокое количество пропавших без вести в Монтане и Вайоминге. А потом стал человеком, к которому в четыре утра стучится в дверь очередная съемочная группа, чтобы узнать, как продвигается расследование.
