– А с вами тяжело общаться, – говорит Форрестер, искоса поглядывая на меня.
– Ты еще не заткнулся?
– Ну, конечно, – произносит он, передергивая затвор, – Тео думает, что знает ответы на все вопросы, а веселье тем временем только начинается.
Потом он поднимает пистолет, приставляет его к подбородку и нажимает на спуск. Я в шоке наблюдаю, как фонтан крови забрызгивает стоящие справа на стеллаже банки. Тело оседает набок и, задев верстак, падает на пол. Слышится булькающий звук, из его рта течет кровь, потом сиплое дыхание.
– Твою мать! Ты облажался даже с самоубийством! – я сижу уставившись на его поднимающуюся и опускающуюся грудь. Вокруг головы растекается лужа крови, но, судя по ее количеству, мозг не задет. Похоже, пуля попала под челюсть и вышла в районе переносицы. Он может умереть от потери крови, но это будет не скоро.
Еще один булькающий вдох. Его глаза открыты, пошевелиться он, судя по всему, не может. Наверняка это болевой шок.
– Серьезно? – качаю я головой. – Мне теперь нужно бежать за подмогой, чтобы тебя спасать?
Кажется, сквозь бульканье он пытается послать меня на три буквы. Я начинаю толкаться ногами, чтобы кресло покатилось к выходу. Мне нужно как-то перебраться через лужайку и выкатиться на улицу, чтобы позвать на помощь – это если собаки не проснулись.
Глава 52
В упор
Я сижу на койке в больнице Тревис-каунти и пытаюсь объяснить трем детективам, двум агентам ФБР и лично Галларду, который приехал из самого Вашингтона, как я оказался посреди шоссе, прикованным к инвалидному креслу, недалеко от сарая, в котором истекал кровью другой человек, пытавшийся покончить жизнь самоубийством. Часть про расчленение трупов из украинского морга я опускаю – это, как ни крути, признание в уголовном преступлении.
С каждым вдохом я думаю, каковы могут быть первичные симптомы «Хайда» и смогу ли я достать что-нибудь из новых противовирусных препаратов, которые уже тестируют, но не запустили в массовое производство. Потом заставляю себя расслабиться. Чтобы вирус начал действовать, нужно находиться рядом с ним довольно долго – как Пейлы – или сразу получить большую дозу, а это я бы почувствовал. Надеюсь.
– И у вас есть доказательства, что именно этот Форрестер выпустил вирус? – спрашивает пожилой агент. Я забыл, как его зовут, но из-за тщательно уложенной прически про себя я зову его Модник.
– Тут все довольно запутанно…
– Это мы уже поняли. Хорошо. В общем, он на первом этаже в реанимации. Возможно, когда он сможет говорить, мы узнаем больше. Но пока он в таком состоянии, мы не имеем права его допрашивать.
– Думаю, что к завтрашнему дню у нас уже будет ордер на обыск его дома, – говорит один из полицейских детективов. – Отправим туда криминалистов. Вы говорите, он был женат?
– Да, на женщине из Эстонии. Он намекнул, что она убила их сына, заразившись. И мне кажется, что он пытался рассказать, что заразил ее сам.
– Запросить газоанализатор? – спрашивает второй детектив.
– Да, – отвечает первый. – У нас подобных дел не было, есть шанс, что тела где-то у него на участке.
– Если и так, то он закопал их очень глубоко, – говорю я.
– Да уж, наверное, поглубже Мясника из Бутчер-крик.
Галлард бросает на меня взгляд искоса, но я делаю вид, что ничего не замечаю.
– В общем, мы обыщем дом. У нас есть отлично тренированная поисковая собака, если что. Если получится предъявить обвинения в убийстве жены, то дальше уже дело за ФБР, попробуете собрать улики и под все остальное.
– Да уж, это будет интересно. Только я бы еще проследил, чтобы не получилось, как с Айвинсом, – говорит Модник, оборачиваясь ко мне. – При всем уважении, сэр, вас я бы попросил держаться от криминалистов и их работы как можно дальше.
– Понимаю, – киваю я.
Галлард слушает беседу, практически не участвуя в ней. Он явно чем-то озабочен. Я поворачиваюсь к нему, кривясь от боли в плече.
– Ну а вы о чем задумались?
– Да так, ни о чем особо, – качает он головой. – Похоже, каждый из них по-своему уникален.
– О чем вы? Давайте, выкладывайте, – говорит Модник. – Когда вы читали лекции, то не стеснялись устраивать долгие лирические отступления от основной темы.
– Не знаю, – вздыхает Галлард. – Просто… что-то с ним не так, с этим Форрестером.
– Думаете, это не он маньяк?
– Нет, он точно виновен, по крайней мере по моим ощущениям. Просто… его последние слова, перед тем как он выстрелил. Он явно тот еще нарцисс.
– Но при этом мой фанат, – замечаю я.
– Да, и в этом нет особого противоречия. Марк Дэвид Чепмен тоже был фанатом Джона Леннона, Леннону это не особо помогло. Без обид, Тео, но я не могу понять, почему ты до сих пор жив.
– Сам постоянно задаюсь этим вопросом.
– Да уж, – улыбается Галлард. – Но я имею в виду именно этот случай. Ты сидел привязанный, у него был пистолет. И при этом он решил застрелиться, когда ты сказал, что не будешь слушать его историю. Это вообще напоминает самоубийство от неразделенной любви. Когда целью самоубийцы становится наказать партнера и оставить его жить с чувством вины.
– Не думаю, что буду мучиться угрызениям совести, если эта скотина сдохнет, – отвечаю я. – Но, может, он слишком тщеславен, чтобы в это поверить.
Галлард скрещивает руки на груди и задумчиво смотрит в потолок.
– Тщеславие… вот ключ. А связи между Форрестером и жертвами вы так и не обнаружили?
– Я предположил, что жертвы были случайными. По крайней мере я бы выбрал совершенно случайных людей, если испытывал вирус.
– Это успокаивает, – бормочет под нос Модник.
– Это самый эффективный способ избежать поимки, – объясняю я.
– Да, – говорит Галлард. – Тео так бы и поступил. Но Форрестер – не Тео. Тот факт, что он пытался застрелиться у тебя на глазах, говорит, что он считает себя кем-то типа народного мстителя.
– Что? Кому он может мстить?
– Тебе, например. Он наверняка убил жену за то, что она убила их сына, несмотря на то что виноват был на самом деле он сам. А от тебя он ждал, что ты его рано или поздно обнаружишь. Явно предвкушал, как произнесет перед тобой свой монолог.
– Как жаль, что вы его не дослушали, – говорит второй детектив.
– Ты серьезно? – переспрашивает первый.
– Вспомни его последние слова, – просит Галлард.
– Кажется, он сказал: «Тео думает, что знает ответы на все вопросы, а веселье тем временем только начинается», – отвечаю я, вспоминая.
Первый местный детектив, которого я про себя называю Джоном, достает из кармана вибрирующий телефон и выходит в коридор, чтобы ответить на звонок. Галлард сидит, глубоко задумавшись. Мне очень не хочется этого признавать, но, похоже, он прав. Форрестер чрезвычайно умен, а весь этот спектакль с попыткой самоубийства выглядит… довольно небрежно.
